– Они вправо повернут! – уверенно заявил Мишка. – То есть это для них будет вправо, а для нас налево. Нам нигде не срезать и их не перехватить!

– Верно, Михайла, молодец! – похвалил Глеб. – Все поняли, почему они должны в ту сторону свернуть?

Отроки вразнобой загомонили что-то в положительном смысле, мол, поняли.

– И что же мы сделать можем? – прервал разноголосицу Глеб. – Не для того, чтобы остановить, а для того, чтобы они нашим ущерба не нанесли?

Отроки высказали несколько предложений, но ни одно не выдерживало критики, Мишка тоже не смог придумать ничего путного. Можно было, конечно, ввести Младшую стражу в село и расположить отроков на крышах и за заборами. Сколько-то стражников они выстрелами из самострелов сшибут, но тогда останется открытым путь к воротам, журавлевцы пустят коней во весь опор, и уверенности в точности стрельбы не было никакой.

Глеб спокойно, словно в запасе у него была куча времени, выслушал все предложения и подвел итог:

– Ладно, мыслите вы неплохо, но задачку эту вам не решить, потому что вы думаете, что наши там только тем и заняты, что по кладовкам шарят да баб… ну об этом вы уже наговорились. Так вот, ошибаетесь вы! Ратнинские мужи не в дровах найдены, а сотник Корней… он сотник от Бога! Слушайте внимательно! – Глеб повысил голос так, чтобы его слышали и рядовые отроки Младшей стражи. – До кладовок и… остального дела, я думаю, еще не дошло. Сейчас мужи ратнинские додавливают сопротивление, где оно осталось, и вытаскивают на перекрестки телеги, куски оград и прочий хлам, чтобы конному пути не было. Делают они это так, чтобы из-за тына было незаметно. Зачем? А затем, что стражники будут, скорее всего, прорываться с вьючными конями, на которых попытаются вывезти то, что не унести на руках. Вы вот не подумали, а там, за тыном, скорее всего, капище языческое укрыто, а существует оно уже очень давно и накопилось там всякого… много чего накопилось.

Свернут они, скорее всего, там, где Михайла и сказал, если только погостные ратники их задержать не сумеют, но думаю, что не сумеют – против ратнинских мужей они сущие неумехи. Сами вчера на переправе видели, как они без толку толклись, только мешали.

Отроки отозвались на последнее замечание наставника нестройным одобрительным гулом.

«Ну да! Все, как всегда и везде. Флот ни в грош не ставит «пехтуру», пехота величает моряков «самотопами», а летчики поплевывают на тех и на других с заоблачных высот. И не зависит это ни от времени, ни от государственного устройства. Казаки считали гусаров пьяницами и дармоедами, драгуны с презрением смотрели на уланские пики, а для кавалергардов все скопом были «серой кашей». Даже в одном полку: в соседних батальонах сплошь неумехи и раздолбаи, лишь только одни мы – орлы и чудо-богатыри. И… и правильно! Так и надо!»