– Эй, куда? Назад!
– По потшебе[42]… – послушно откликнулся лях и универсальным жестом изобразил процесс отправления малой нужды.
– Потерпишь! – безапелляционно заявил Мишка, многозначительно поведя самострелом. – Или прямо здесь дуй… ишь, каким застенчивым сделался! Не бойся, не оторвут тебе ничего!
– А вот я так и оторвала бы! – неожиданно заявила немолодая женщина, сидящая на земле недалеко от Мишки. – Как сильничать, так не стеснялся, а тут вдруг застенчивым стал!
Лях, пряча глаза, на всякий случай отошел на несколько шагов в сторонку.
«Комедь, блин: зеки вертухаями командуют! Сладкая мечта „спецконтингента“».
– Эй, парень! – окликнула Мишку молодуха в драной рубахе, с синяком на пол-лица и сильно расцарапанной шеей. – А ты попал бы из своей стрелялки, если б этот гнус свое хозяйство достал?
«Гм, сэр, разбитная, однако, мамзелька! Поваляли ее, надо полагать, неслабо, однако живости не утратила!»
– Ха! Да наш боярич на слух стрелять умеет! – влез в разговор урядник Степан. – Он бы этому усерышу с закрытыми глазами, только по журчанию, болт, куда надо, засадил… и куда не надо, тоже!
«Пленники» негромко загомонили, наперебой перечисляя разные места ляшского организма и классифицируя их по признакам: «куда надо» и «куда не надо». Получалось, что «надо» вообще-то бы везде, но только так, чтобы не сразу помер. «Часовые» и вовсе затосковали.
– Боярич! – немолодая женщина, высказавшая желание «оторвать», пересела поближе к Мишке. – А ты и в правду боярич?
– Да, боярич из рода Лисовинов, внук воеводы Корзня.
– И сотником у этих? – женщина качнула головой в сторону Степана.
– Верно. Меня Жданом звать.
– Жданом?
– Во Христе Михаил сын Фролов.