Тот тоже не знал, что и как на фронте теперь. Но они были в Вильнюсе. И близкой артиллерийской канонады не было слышно.

* * *

Зато кое-что разъяснили медсестра и подошедший чуть позже врач.

Фронт держится… и это было главное.

Лично Солянкину врач пояснил, что с ним всё будет в порядке, оперативное вмешательство было произведено тогда, когда он был без сознания, осколок от брони, повредивший ребро, удалён, внутренние органы не задеты. Но они мало что могли сказать ему об обстановке на фронте – лишь передали слова его подчинённых, доставивших его в госпиталь, что они – „будут держаться и комкор приказал начштаба дивизии взять командование 2-й танковой на себя…“

Днём по обычному телефону к начальнику госпиталя дозвонился временно принявший дивизию начштаба. Главврач передал Егору Николаевичу суть краткого разговора – сегодня атак ещё не было, немцы пока откатились. Его экипаж остался жив целиком, но два попадания снаряда стали для боевой машины роковыми.

А вечером, когда его снова напичкали лекарствами и он стал полагать (обманывая себя, да?), что оклемался, на машине прибыл посыльный из дивизии. От него Солянкин и узнал кое-какие подробности завершившегося уже после момента потери им сознания сражения. Раненый комдив дополнил ими собственные впечатления и составил общую картину второго дня.

* * *

Первое попадание повредило двигатель его танка – на совсем коротком расстоянии, на котором вёлся бой, 75мм броня борта корпуса не спасла от пробития бронебойным снарядом немецкой „четвёрки“, а разлившееся топливо привело к пожару в машинном отделении танка. Следующий снаряд, ударивший в борт башни через несколько секунд, не пробил её усиленное наваренное бронирование, но удар вышел тяжкий. Второе попадание привело к контузии у всего экипажа его танка, а сам комдив, раненый отколовшимся от внутренней стороны брони осколком, повредившим ребро, потерял сознание от болевого шока, наложившегося на потерю ориентации.

Чад от горевших немецких и советских танков и бронемашин, в безветренную погоду застилавший поле сражения, завершившегося по факту в пользу наших – после провала попытки рассечь оборону в стыке потрёпанных советских дивизий, остатки последнего резерва немцев танкового батальона «четвёрок» и поддерживавшей его мотопехоты, отступили, помог спастись экипажу, доставившему через час командира в медсанбат дивизии. Из которого Солянкина, оказав первую помощь, отправили на машине в госпиталь в Вильнюс – операцию делать на месте не рискнули. Меньше чем через три часа он был в госпитале. Шоссе контролировали подразделения НКВД, пытавшиеся поддерживать порядок, хотя поток беженцев и машин был большой. Об этом он тоже узнал от посыльного, рассказавшего что на шоссе тот самолично видел несколько мест с сожжённой гражданской и военной техникой, которую, похоже кто-то на гусеничной технике совершенно верно столкнул с полотна шоссе.