– Голые бабы – у Леонтиска, улица Бронзовщиков, шестая лавка слева от входа, лысый старик. Одетые бабы – у Ясона, там же, восьмая лавка справа, бородач средних лет. Живность – у Диэя, там же, пятнадцатая лавка слева, крепкий старик без лысины – строго ДО обеда, пока ещё трезв. Расписные горшки – у Метробия и Никона, Керамик, переулок вазописцев. Третья лавка справа – Метробий, молодой задохлик, через день бывает пьян с утра. Седьмая лавка слева – Никон, постарше и покрепче, тоже строго до обеда, – я читал по фразам и тут же переводил их с русского на вульгарный греческий.

Поначалу Аглея забавно морщила лоб, затем заулыбалась, а потом наконец и рассмеялась:

– Ты выражаешься, как торгаш средней руки, но имена этих мастеров мне известны, и я знаю, чем все они отличаются от остальных, не названных у тебя. Их творения далеки от нашего традиционного канона, и покупателей у них немного, но у любителей необычного их изделия ценятся. Они – ну, более живые, что ли? Тебе нравятся именно такие? Теперь я, кажется, знаю, какой беседой развлечь тебя на симпосионе…

– Там больше никого нет, их было только две! – доложил по-турдетански боец, молодой и новенький, ещё не говорящий даже на ломаном русском.

– Да, я уже знаю – отбой тревоги, – ответил я ему на том же языке.

– Ми – толка два, болсэ нэт, – проговорила вдруг массилийка, после чего наши турдетаны остолбенели, а до меня лишь при виде их отвисших челюстей дошло, что фраза произнесена не по-гречески, а по-иберийски – не по-турдетански, конечно, но понятно.

– Так, так! А ну-ка, встань боком! – то-то её мордашка показалась мне куда симпатичнее этих длинноносых греческих – ага, так и есть, – Я думал, возле Массилии живут только кельты, а там, оказывается, есть и испанцы?

– Наша семья перебралась в Массилию из Эмпориона, что вблизи устья Ибера, – ответила Аглея, – Часть города населена эллинами, часть – варварами-индикетами, и их язык нам хорошо известен. Твои воины говорят не на нём, но похоже и понятно, и ты его тоже понимаешь – думаю, нам будет о чём поболтать с тобой, Гней Марций Максим…

22. Симпосион

22. Симпосион

– Обезьяны! Ну как есть обезьяны! – охарактеризовал я увиденное.

– Так гегемоны ж всюду одинаковы, – хмыкнул Володя, – Что карфагенские, что римские, что греческие. С хрена ли Коринфу быть тут исключением?

– Да хрен с ними, с гегемонами, млять! Аристократия-то тутошняя, мать её за ногу, далеко ли от них ушла? Ладно Лехей, ладно Тения – понятно, что гадюшники это, хрущёбы, млять, местные, и контингент в них в основном соответствующий…