Доплываем, выходим на берег, снова растягиваемся на песке, прикуриваем. А Володю снова любопытство обуяло:

– Так чего там в натуре с тем грёбаным мегалодоном динозавровых времён?

– Ну, ископаемые зубы в Канзасе в самом деле очень похожи на мегалодоньи, так что хрен его знает, – ответил геолог, – Собственно, раньше так и считали, что это он и есть с тех самых времён…

– Ага, я ещё книжку фантастическую читал про живого мегалодона в глубинах Марианской впадины, который потом всплыл на поверхность и шухеру там навёл, так там в прологе такой же мегалодон матёрого тираннозавра слопал.

– Это не та книжка, где в самом конце мужик уже в глотке у мегалодона зарезал его изнутри мегалодоньим же окаменевшим зубом? – припомнил и я.

– Ага, она самая. По ней америкосы ещё и фильм хотели снять, да только так и не сняли. А я его так ждал!

– Тут главная нестыковка в том, что зубы-то похожи, но начиная с палеоцена и до середины эоцена они не попадаются вообще, а потом вплоть до миоцена – одна только предковая мелочь уже достоверного миоценового мегалодона, – вернул нас на грешную землю Серёга, – Хрень какая-то получается – что при динозаврах был, потом аж на сорок миллионов лет куда-то заныкался, и только после этого снова нарисовался. Хотя, может и найдут ещё где-то такие же окаменевшие зубки в тех промежуточных слоях…

– Большие – хрен найдут, – предсказал я, – Трудно найти чёрную кошку в тёмной комнате, когда её там нет.

– Ты уверен? – озадаченно спросил спецназер.

– Абсолютно. Не забывай о мел-кайнозойском вымирании.

– А чего мел-кайнозойское? Ну, вымерли динозавры, птеродактили и эти самые, морские ящеры, как их там, ну так остались же и акулы, и крокодилы.

– Остаться-то они остались, но какие? Весь тот меловой крупняк независимо от фамилии тогда повымирал на хрен, а осталась одна мелюзга, и весь нынешний крупняк – потомки той уцелевшей мелюзги. Наш собственный тогдашний предок был величиной с белку. На суше вообще хрен чего уцелело крупнее курицы – жрать было тупо нечего, так что меловой предок реального миоценового мегалодона был мелким шустриком. В охоте он, конечно, толк и тогда понимал – на него ж охотились все, кому только не лень. Так от него какие-то остатки былого поголовья ещё хоть как-то прокормились и уцелели, а все, кто был покрупнее и попрожорливее его, банально поотбрасывали коньки с голодухи.

– Из-за "ядрён-батонистой зимы" от той юкатанской каменюки?

– Ну, она, конечно, тоже свою роль сыграла, но в целом там сложнее было…

– Деканские траппы, – сообщил Серёга, – Там даже вулканических конусов не образовывалось, а просто из всех разломов пёрла базальтовая лава и заливала огроменные площади. А траппы – это надолго. Восточно-сибирские пёрли где-то с полтора миллиона лет и совпадают по времени с пермским вымиранием, а деканские на Индостане – около миллиона лет – вот с этим мел-кайнозойским. Это и те же самые газы с аэрозолями, и сажа от лесных пожаров, только не один раз, как от каменюки, а всё время. Ну, не равномерно, конечно, а урывками – то утихнет, то снова раскочегарится, и так многие сотни тысяч лет.