Никто…

Да что ж происходит-то?! Жива-матушка, вразуми, дай понять! Помоги разобраться!

Только бы слишком поздно не было…

* * *

Ох и страшно было Фёдору! И чтобы развеять свой страх, решил он поехать поразвлечься.

Куда?

А на Лобную площадь.

Есть такое страшненькое место в Ладоге. Есть [32].

Раньше несколько таких мест было, на которых людей казнили, сейчас одно осталось. Приказал государь Иоанн Михайлович еще лет двадцать назад, дабы людей криками и прочим не отвлекать сверх меры, а преступников через половину города не возить – устроить все в одном месте. Тут тебе и Разбойный приказ рядом, и Пыточный. Вышел за ворота, пару шагов прошел – и на плахе.

Или на колу.

Или…

Много разных казней придумано, и мучаются люди страшно. А Фёдор…

Смотрел на него Михайла – и тошно парню становилось. Мерзостно как-то.

Наслаждается он? Любопытствует?

А ведь и верно.

Чужой боли радуется, сосет ее, ровно клещ громадный, соками наливается. Вот и румянец на щеках заиграл, глаза заблестели.

А Лобная площадь же…

Несколько помостов пыточных, люди ходят вокруг, палачи своим делом заняты. На одном помосте кнутом секут кого-то, на втором плаха от крови алая, видно, только что кого казнили, рядом на колу человек корчится – уж и не человек. Так, остаток жизни в нем теплится – и все.

Фёдор мимо прохаживается, палачей подзывает, любопытствует, сам к кнуту примерился, удара не нанес, но задумался.

Михайле на то смотреть страшно и тошно было.