Девять узелков заняли свое место на волосе. Устя поднесла его к огню в плошке с углями.

Как волос горит, так и проклятье сгорит, так и произнесший его гореть будет адским пламенем, покоя не знать, душой не отдыхать, места спокойного не ведать, жизни не радоваться.

Волос горел и противно вонял паленым, Устя не обращала на это внимания, продолжая сжигать его. Потом собрала частичку пепла и опустила руку в чашу с водой.

Как вода пепел унесет, так и порча от Аксиньи уйдет, ее не найдет, обратно вернется, колдуну улыбнется. И не уйдет никуда он от зла своего, не попустит его, не будет ему спасения и исцеления. А будь слово мое крепко, и ныне, и присно, и во веки веков. Скрепи его, Жива-Матушка!

И ярко-ярко взметывается огонь в плошке.

Богиня услышала.

Богиня скрепила Устины слова.

Девушка посидела несколько минут, устало опустив голову на руки, а потом выдернула волос и у себя. Поморщилась от боли, но куда ей сейчас?

Не ко времени себя жалеть, могли ведь и ее волосы получить или еще чего похуже придумать!

Защититься надобно самой, а там она и Борю защитит.

И Устя наново принялась вязать узелки, пришептывая наговор, и ощущая, как утекают силы.

Хоть и одарена она Живой, а все ж лучше не рисковать: повелось так, супротив клинка не талант свой выставляют – щит крепкий. Вот Устя его и выставила, и выстроила.

Пусть попробуют порчу навести! Чай, не обрадуются!