Почему так под сердцем стало холодно?

Танька не знала.

Просто кольнуло что-то… и руки стали весить неподъемно, и глаза закрывались… не больно, просто холодно, холодно…

Боярин Раенский сунул серебро в карман, пнул ногой труп.

Так-то.

Когда б эта дура доступ в покои боярышни имела, дело другое. Боярышня б ей доверяла, чего уж проще – волосок принести али платок какой? Ан нет!

Не верит ей боярышня, и близко к себе не подпускает, и волосы свои все сжигает, и сестра при ней… Как начнут разбираться, почему уснула боярышня, там и Таньку припомнят. А как припомнят ее, так она и боярина выдаст.

А к чему ему обвинение в колдовстве?

Вовсе и ни к чему даже…

Вот и пришлось умереть идиотке, туда ей и дорога.

Боярин выдернул из трупа кинжал, теперь уж можно, кровь осела, не забрызгает, вытер его об одежду убитой – и вышел из кладовки. Дверь за собой запер наглухо.

До вечера подождет он, а потом придет да через потайной ход труп и вытащит, и в Ладогу скинет. Пусть ее там раки сожрут начисто, дрянь бестолковую. И не жалко даже, чего их, продажных шкур, жалеть-то? Правильно, нечего.

Другой эпитафии Танька не удостоилась.

Глава 7

Глава 7

Из ненаписанного дневника царицы Устиньи Алексеевны Соколовой

Что-то дальше будет?

Чего мне ждать?

Порча? От порчи мы сбереглись, и Аксинья, и сама я. Не попортят нас, не сглазят. Не навсегда ритуал этот работает, ну уж сколько есть. На мужчину он на год накладывается, на бабу – от крови месячной до крови, но мне покамест и не надобно более. А чего еще ждать надобно?

Кому Танька мои волосы понесла? Кому отдать хотела?