– Завтра. Всё завтра, Чезаре, - немного приободрившимся тоном произнес Родриго Борджиа. – Сегодня мне предстоит успокаивать твою мать, ведь и Хуан её сын. Ты понимаешь, что он жаловался не только мне, но и ей.

Ещё бы! Ничего, это не страшно. А пока мне оставалось попрощаться с «отцом» до завтрашнего дня и поспешить вернуться к Бьянке, за состояние которой я всерьёз беспокоился. Мигель, конечно, должен был постараться не допустить особых эксцессов, но у него в этом деле опыта… маловато будет.

Забавно, но Родриго Борджиа практически не затронул тему половой принадлежности Моранцы. Забыл? В это я категорически отказываюсь верить. Скорее всего, отложил до нашего завтрашнего разговора. Эх, вот подсказывает интуиция, что это самое завтра будет для меня нелёгким днём!

Верно говорят, что один из лучших способов отвлечь человека от того, что он считает большими проблемами – загрузить его важными делами. Помогает далеко не всегда, но в тех случаях, когда часть проблем откровенно надуманная, вполне годится. Именно поэтому, вернувшись в комнаты Бьянки, где девушка, пусть и в меру сил отвлекаемая Мигелем, занималась самоедством, я поставил её перед фактом:

– Можем остаться тут, можем отправиться ко мне, но срочно необходимо довести до ума мои предложения отцу касаемо усиления влияния семьи Борджиа. А это и ваше влияние, как вы должны понимать.

– Я то, готов, - не раздумывая ни секунды, ответил Корелья. – А она?

– Тут всё зависит от того, предпочтёт ли она показывать слабость, упиваясь свалившейся на неё неприятностью или, собравшись с духом, плюнет судьбе в лицо и двинется вперёд, показывая, что главное в человеке голова, а не находящееся между ног. В конце концов, даже если не брать таких исторических персон как Жанна д’Арк, есть ещё куда более близкая и до сих пор живая и здравствующая Катарина Сфорца, которую враги боятся до обмоченных штанов. Так что, Бьянка, рискнёшь стать новой Катариной? Или будешь прятаться от возможных ощупывающих взглядов и ухмыляющихся лиц разной швали?

Моральная оплеуха, отвешенная в медицинских целях, сработала. Девушка подняла опущенную до сего момента голову и посмотрела сначала на меня, потом на Мигеля, затем снова на меня. И в глазах разгорался знакомый огонёк.

– Это будет… сложно. Я столько времени пыталась быть тем, кто может добиться уважения. А тут снова.

– Так ничего не поменялось. Я тебя уважаю, Мигель, полагаю, тоже. Даже солдаты из кондотты Раталли, слышавшие вопли Хуана, и те поняли, что не всё так просто, как может показаться.

– Если будут насмешки, мне придётся…