Поглядев на желтую степь вокруг, успокоительно кивнув далекому трактору, Махно перевел глаза на красного командира:

— Нас же в одной Академии учили, один и тот же Свечин. Как там: сперва боевые дружины подготовить, а потом только в дело. И то, не витрины бить, а по книжке. Вокзалы, телефон, телеграф. Раз польские рабочие не хотят — нам что за них умирать? Вот пусть они сами революцию начнут, а мы тогда поможем. Вместе, а не вместо. На пулеметы за просто так дураков нет.

— Но была же от польских коммунистов просьба!

— Была и статья Сталина с разъяснением.

— А, — усмехнулся Блюхер, — та самая, что «памяти Троцкого», да?

Махно кивнул и процитировал:

— Экспорт революции — это чепуха. Каждая страна, если она этого захочет, сама произведет свою революцию, а ежели не захочет, то революции не будет.

— В книгах на любое действие можно найти оправдание… — Блюхер опустил руки, и теперь Нестор видел, что прославленному герою Дальнего Востока два ордена обошлись дорого. Командарм дышал тяжело, и неосознанно искал глазами, куда бы присесть.

— Нестор, ты мне по-простому скажи: дашь людей?

— Не дам. Ты вот хвастался танками. А танкист растет восемнадцать лет. В Союзе появились уже и свои конструктора, и заводы по выпуску танков. Танкисты же для них еще в школе бегают. Еще и не любой годен за рычаги. Нет, Василий Константинович. Уж лучше нам погибать за свою землю, чем за чужую политику.

Командарм снова утер пот, махнул рукой:

— Ну гляди, ты выбрал.

Развернулся, шагнул, уже откровенно упал на кресло своей машины:

— Езжай, Георгий.

— Эх, — сказал Георгий, дергая передачи. — А вместе под Каневым воевали. Что же так все через жопу?

* * *

— Что же так все через uk’anali?

— Перекусить не хотите? Вы четыре часа отсутствовали. Подадут сюда, на мостик.

— Хочу ответ на вопрос.

Корабельщик все же высвистал многоножку со столиком и, на этот раз, яичницей: