— Довыполнялись, б*дь. Показатели-х*ятели… В твоем списке, Степан, половина уже за границей.

* * *

— … За границей вы тоже не будете в безопасности. Во франко-германский конфликт вовлекается все большее количество европейских стран.

— Уеду в Америку.

— Товарищ Ипатов, как же так! Вы же стольких уговорили советской власти служить…

— И от слов своих не отказываюсь. Пока ваша власть была народная, первый я у вас был работник. И присадки для бензина, и авиатопливо, и пороха для ракет. Вы все забыли, все! Только помните, что я бывший царский генерал, для вас это важнее, оказывается, чем все, мною сделанное.

— Виновные наказаны. Больше не повторится!

— Бросьте. Повторится, как только ваше начальство сочтет сие снова выгодным. Я даже не сомневаюсь, что за меня вы там половину придурков перестреляете, все-таки я настоящий химик. Но ведь это же, поймите, потом. Из «потом» я не вернусь.

— Дадим охрану. Проверенных…

— Ваша охрана Ленина не уберегла. Я же перед Лениным величина исчезающе малая, в рамках погрешности измерений. Как там хныкал ваш буревестник революции… Этот… «Облако в штанах» который: «Единица ничто, единица ноль. Голос единицы тоньше писка! Кем будет услышан? Разве женой. И то, если не на базаре, а близко».

— Маяковский? Так он поднял вооруженное восстание и со своими поклонниками пробивается теперь к Махно.

— Видите. Даже он! А я читал, что и Буденный с ним.

— Ну, вот это уже сказки. Брехня продажных репортеров. Товарищ Ипатов, но почему, все-таки? Мы вполне способны создать вам условия…

— В этом я, как раз, не сомневаюсь.

— А в чем тогда сомневаетесь?

— Дайте мне гарантию, что хлеб, что все мы скушаем, не будет завтра нам как неоплатный долг учтен. А также гарантируйте: тот гимн, что утром слушаем, в обед не будет проклят, заклеймен и запрещен.

— Мы так живем!

— До первого ущелья, — покривился Ипатов. — До первого обвала. Там раз! И навсегда… Нет, вы моим доверием не можете располагать более. Потрудитесь покинуть отель.

* * *

— Покинуть отель? Он прямо так и отшил красных?