— И вам доброго утречка, господин унтер-офицер, — растерянно ответил Кац, взглянув на Дмитрия поверх пенсне. — Только вы, наверное, немного ошиблись, повозки господина Теодоризиса дальше…

— Конечно-конечно, — сокрушенно вздохнул тот, — если русский солдат куда-то идет с утра пораньше, так это непременно в поисках выпивки!

— Простите, молодой человек, — сконфузился еврей, — но я таки не подумал, что вам нужен мундир. Ваша гимнастическая рубаха вполне цела, да и случись с ней какая неприятность, вы наверняка заштопаете ее сами, не так ли?

— Скорее всего, так и будет, — согласился с ним Дмитрий.

— Тогда чего же вы хотите с меня?

— Скажем так, один офицер хотел бы предложить вам кое-какие вещи, но самому ему несколько неудобно…

— Господин Линдфорс настолько застенчив? — проявил осведомленность портной.

— Вы себе не представляете как!

— Ну что же, — пошевелил губами портной, — я был бы рад помочь вашему командиру, но только вы все-таки ошиблись. Старый Кац не занимается скупкой, попробуйте обратиться к господину Шнеерзону…

— Это вы про вашего зятя, которому принадлежит только половина его походного борделя? Что-то мне подсказывает, что у него может не хватить денег и он прибежит к вам.

— Откуда вы знаете? — широко распахнул глаза старик.

— Я же не спрашиваю, как вы узнали о том, кто послал меня?

— А еще говорят, что это евреи отвечают вопросом на вопрос.

— Абрам Осипович, простите, мы будем и дальше соревноваться в остроумии или таки займемся делом?

— Ну что же, пойдемте, покажете, что у вас есть.

Зайдя в фургон, Дмитрий вытащил из-за пазухи замызганный платок и, развернув его, аккуратно разложил поверх содержимое. Глаза Каца сверкнули, и он стал поочередно перебирать лежащие перед ним предметы.

— Занятные вещицы, — задумчиво протянул он. — И сколько господин Линдфорс хочет за них?

— Триста рублей.

— Вы с ума сошли! Да тут едва ли будет на сотню!

— Вот эти золотые часы, — спокойно отвечал ему Будищев, по очереди приподнимая предметы, — стоят по меньшей мере полтораста. Серебряный портсигар с золотыми вензелем и монограммой — восемьдесят. В заколке для галстука самый настоящий бриллиант, причем не маленький, ну, и остальное тоже чего-то стоит. Триста рублей — это очень скромная оценка, Абрам Осипович.