Да, фаталист. Не думаю, что стоит прятаться. Никогда этим не заморачивался. Например, я сажусь в автобус или иду за покупками в Лондоне, и мне говорят: «Да вы с ума сошли! Одному ходить по Лондону? Вы что творите? Я думал, у вас пятеро охранников». Ну да, но тогда бы мне пришлось гулять с пятью охранниками, правда? Вот веселуха-то! Приходится делать выбор. Иногда нужно думать о безопасности, и на гастролях с этим довольно строго, я бы сказал. Я от этого не в восторге, но таковы реалии наших дней, сам понимаешь.

Я жду, когда Пол придет на фотосессию для журнала, и помогаю своему фотографу. Я стою перед камерой, пока он настраивает угол съемки, фон и освещение. Внезапно к нам присоединяется Пол собственной персоной, занимает мое место и с легкостью примеряет одну за другой целый репертуар поз.

«Увековечим образ шизанутого мистера Пальцы Вверх!» – говорит он мне сквозь зубы. Его плечи сутулятся, ноги подворачиваются в позе Элвиса Пресли у микрофонной стойки, а затем в позе Джона Уэйна верхом на коне. Брови выгибаются в притворном удивлении, лоб морщится, а палец указывает вперед. «Это все мне знакомо», – бурчит он.

Еще во времена «Вечера трудного дня» были зафиксированы некоторые аспекты его характера – сердцеед, романтик, обаяшка. Этому способствовало и то, что публика искала ему определение на фоне Джона Леннона, не подходившего в ее глазах ни под одно из указанных амплуа.

«Забавно, – говорит он. – В итоге у меня сложился имидж защищенного человека. Людям не интересно, что кроется за улыбкой. Они смотрят на пальцы вверх и думают, что я от всего защищен. Но это не так. За улыбкой все не так просто. И я, естественно, это знаю, потому что пережил несусветное дерьмо».

Итак, как же Пол Маккартни видит Пола Маккартни? Несмотря на все его необычайное богатство, ему кажется важным, что он сохраняет здравое отношение к деньгам.

Итак, как же Пол Маккартни видит Пола Маккартни?

Несмотря на все его необычайное богатство, ему кажется важным, что он сохраняет здравое отношение к деньгам.

Говорят, вы не живете в великой роскоши.

На самом деле роскошь не производит на меня впечатления. Я думаю, что роскошь – это переходная фаза между этапом, когда у тебя мало денег, и этапом, когда деньги появились. Тогда ты первым делом бросаешься на предметы роскоши – покупаешь огромную тачку, потому что так все делают, и вот ты покупаешь «роллер». Через какое-то время ты понимаешь, что тебя укачивает на поворотах, и думаешь: что-то мне не особо нравится эта машина, мой «форд классик» лучше. Давно уже это было – моя первая машина… Великая роскошь, которую я себе позволял одно время, – это шофер. Твою мать, вот это правда попадалово, особенно если тебе нравится водить. Это же безумие: позволяешь кому-то водить свою машину, а он ее разбивает. А тебе вообще-то хочется ее водить. Я пробовал многое из того, что делают богатые люди: приглашал семейные пары в качестве слуг, живущих в доме, мне это вообще не понравилось. Попробовал иметь большой дом в Лондоне – это мне не опротивело, но я это перерос. Так что роскошь меня не особенно прельщает. Но комфорт нравится. Я позволяю себе роскошный отпуск, потому что это я люблю. Но вообще к роскоши я сравнительно равнодушен. Думаю, это из-за моего происхождения. Там люди всегда подозрительно относились к излишествам [голосом осмотрительного родителя]: «Тише едешь, дальше будешь, сынок… Голову не теряй, во всем проявляй умеренность». Папа вечно таким был. Не забывай, что впервые у меня завелись деньги в годы «Битлз», это было очень давно. Так что у меня было время адаптироваться, сбавить обороты и научиться благоразумию. Я думаю, что если ты не позволяешь деньгам управлять собой, но, напротив, по полной ими пользуешься, то это и есть разумное отношение к богатству. Деньги нужны, если, например, кто-то заболел. Тебе не приходится говорить, как некоторым: «Вот жду, когда мне поставят искусственное бедро». Так что бывает, я говорю друзьям, родственникам и сотрудникам компании: «Нет проблем, я тебе помогу». Вот этим деньги хороши. Для меня очень показателен пример Джона. Когда у нас впервые завелись финансы, он переехал в поместье Сент-Джорджиз-Хилл в Уэйбридже, там рядом гольф-клуб и живет вполне себе поместное дворянство. И на первой волне успеха мы могли себе позволить, в общем, чего душе угодно. Он обожал печенье «Джаффа кейк», с ума по нему сходил: «Да, еще, еще!» [изображает чавканье]. Ну, и где-то неделю спустя он уже смотреть на них не мог и больше никогда в жизни не ел. «О нет, не хочу больше слышать о “Джаффа кейк”!» Думаю, поэтому я и не люблю чрезмерную роскошь. Поди пойми почему. Но ты понимаешь, о чем я.