Пишу на корабле. Как я и говорил, англичанин донес Лоу… Меня выслали. Но обыск был небрежный. Ибо, к счастью, Лоу решил, что так как высылка моя внезапна, вряд ли я успел спрятать что-то серьезное. Так что за подкладкой саквояжа я благополучно вывез рукопись.

На корабле я часто вспоминал спокойное лицо императора и радовался, что он не вспылил и не пустил в ход заряженное ружье, которое всегда стояло у его кровати.

* * *

И только теперь, через много лет, я все понял… Он и не должен был вспылить. Этот фантастический человек, как всегда, предугадал «действия противника». Он нарочно все сделал для того, чтобы письмо перехватили, а меня выслали. Он знал, что обыск будет небрежен, и я смогу у ехать с законченной рукописью. Вот почему, когда меня уводили, из его спальни не донеслось ни звука…

Я понял теперь его последние слова, обращенные ко мне: «Мое будущее наступит тогда, когда меня уже не будет. Но главное свое сражение я, кажется, выиграл. Не оплошайте и вы».

Но, вернувшись в Париж, я выяснил, что понял далеко не все. Оказалось, у императора была еще одна, возможно, главная тайна. Впрочем, так и должно было быть. Он не мог так просто от нас уйти…

Исчезнувшая битва

Исчезнувшая битва

В Париже, куда я попал спустя много лет, меня ожидали невероятные и очень упорные слухи. Впервые я услышал их в маленьком кафе напротив Люксембургского сада. За соседним столиком сидели двое: подвыпивший старик явно из «недобитков» – старых гвардейцев императора (об этом говорило его лицо, обезображенное ужасным шрамом), и молодой господин. Старик, озираясь, шептал молодому человеку так громко, что мне все было слышно: «Император жив… он заключил секретное соглашение с русским царем… Царь позволил ему скрыться назло англичанам… На острове умер двойник…»

Эти нелепые слухи о том, что император не умер, оказались на редкость упорными, хотя все здравомыслящие люди над ними потешались. Но вскоре случилось удивительное. Однажды меня навестил мой старый друг, аббат Муке, один из образованнейших людей нашего времени. И он всерьез заговорил со мной… о том же! Он сказал, что у него есть достоверные сведения, будто в Бретани крестьяне видели францисканского монаха, необычайно похожего на императора. И что маршал Мармон, постыдно предавший императора, ездил в этот монастырь и долго говорил наедине со странным монахом, а когда покидал его келью, у него на глазах были слезы.