В доме, куда мы с Володей попали в тот вечер впервые, была, по сути, одна вместительная комната. Но нам было уютно и покойно, потому что удивительно радушно и добросердечно относилась к нам хозяйка Евдокия Трофимовна Ляпко. До самой ночи она без устали хлопотала, то стряпая у печи ужин, то проглаживая утюгом домотканые льняные простыни для наших постелей, то придвигая поближе, стараясь не мешать, крынку с холодным молоком. Когда же дед, которому, видно, хотелось потолковать с партизанскими командирами, начал осторожно покашливать, привлекая к себе внимание, жена строго на него цыкнула: разве не видишь, мол, что люди делом заняты…

Потом, приглядевшись к моей гимнастерке, еще не старой, но кое-где местами порванной, Евдокия Трофимовна решилась завести разговор сама:

— Гляжу я, сыночек, гимнастерка у тебя видная, — сказала она. — Такие на ваших ребятах не часто встретишь. Только малость поизносилась гимнастерка-то. Может, подлатать, подштопать?

— Спасибо, Евдокия Трофимовна, только ведь у вас своих хлопот хватает…

Женщина всплеснула руками:

— Да разве ж можно равнять мои хлопоты да дела с вашими? Каждый день, поди, смерти в глаза смотрите!..

Освободившись от портупеи, я стащил с себя гимнастерку и сразу же сообразил, что делать это не следовало — нательного белья на мне, как и у большинства наших партизан, в то время не было.

Хозяйка всполошилась:

— Батюшки! Неужто ты так и ходишь: в гимнастерке, да на голое тело? Она же суконная, грубая…

— Не беда… Вот кончим войну, тогда обживемся.

— У моего старика про запас четыре пары добротного льняного белья отложено… Куда ему столько? — Евдокия Трофимовна поспешила к своему сундуку и, покопавшись в нем, тут же извлекла аккуратно сложенное стопкой чистое и отутюженное белье. — Вот… Одну пару надевай теперь же, а другую возьмешь с собой, на смену.

— Спасибо вам большое. Но не знаю, право, стоит ли?

Наблюдавший за этой сценой дед, лукаво улыбнулся с печи:

— Ты, командир, с моей бабой лучше и не спорь. Коли уж что решила, так тому и быть!

Спустя час, вновь оторвавшись от своих расчетов, решил еще раз обойти людей. Перед нелегким походом, предстоящим назавтра, хотелось поговорить с бойцами, узнать их настроение.

— Ну как там моя гимнастерка? — поинтересовался у хозяйки.

— Залатать-то я ее залатала, да уж больно грязна была. Так я решила постирать на скорую руку — сохнет теперь…

От слов этих меня, признаться, в жар бросило. Вот так положение: в трех километрах от деревни — крупный гитлеровский гарнизон. В любую минуту оттуда могли неожиданно нагрянуть фашисты, командир отряда вынужден будет в одном нательном белье сидеть в хате…