Этому акту не подчинилась немецкая группировка Шернера в Чехословакии, но и она была обречена. Все уже и уже становилось полукольцо ее окружения, созданное в ходе непрерывного наступления трех Украинских фронтов.

8 мая было знаменательно и тем, что в ходе наступления 1-го Украинского фронта наступил решающий момент. Войска сломили сопротивление противника в горах. Танковые, а за ними общевойсковые армии правого крыла фронта преодолели границу и вступили на равнину. 5-я гвардейская армия на следующий день освободила Дрезден, 2-я армия Войска Польского заняла Бауцен, а 52-я армия — Герлиц. Соединились войска 4-го и 2-го Украинских фронтов, они быстро двигались к Праге с востока.

Мне не забыть тех первых, волнующих встреч с населением на пути к Праге. Неимоверно усталых воинов жители забрасывали цветами, преподносили хлеб-соль. Всюду слышалось: «Да здравствует Советская Россия!», «Наша дружба навеки!». Утром 9 мая в Прагу одновременно вошли передовые соединения 3-й гвардейской танковой армии, наступавшие с севера и 4-й гвардейской танковой армии, подошедшие к городу с северо-запада и запада. К 10 часам общими усилиями двух армий при активной поддержке пражских боевых дружин Прага была очищена от гитлеровцев. В тот же день в столицу Чехословакии вступили подвижные войска двух других Украинских фронтов, в том числе 1-я чехословацкая танковая бригада.

…Освобожденная Прага ликовала. Она чествовала победителей. В памяти навсегда запечатлелись картины того далекого майского утра. После долгих и тяжелых лет войны будто впервые на землю пришла весна. Среди людского водоворота медленно двигались советские танки, автомашины, орудия, еще не остывшие от недавнего боя. Рядом с пражанами, одетыми по случаю возвращенной свободы во все праздничное, шли воины в гимнастерках, не снимавшихся с солдатского плеча чуть ли не с одерского и нейсенского рубежей. Солдаты, какой день не видавшие отдыха, были счастливы. Кругом радостные лица и цветы… Море цветов. Розовые, ярко-красные — они пламенели в руках юношей и девушек у древних стен златой Праги, обожженной огнем войны. Но мне тогда вместе с радостью запала в сердце и грусть при воспоминании о тех боевых товарищах, которые не дожили до этого дня. Подумалось и о том сибирском воине, который дал обещание своей старенькой маме вернуться в родную деревеньку. Жив ли он? Видит ли он, как пражане бросают цветы в открытые люки танков, в автомашины, как рассыпаются, подобно фейерверку, их трепетные лепестки в лучах утреннего солнца. Слышит ли он людские возгласы: «Наздар!», «Да здравствует Красная Армия освободительница!».