Но и безотносительно к нобелевской премии в Беркли работает невероятное количество таких златоустов, каждая лекция которых – как просмотр оскаровского фильма. Особенно девчонкам в этом плане есть куда пойти и где уши развесить.

Студенты занимаются очень много часов. Это не та синекура, что была в наше время в советских вузах, когда по-настоящему студенты пахали только во время сессии. Здесь они с такой же интенсивностью загружены весь семестр. Задания очень объемные. Сейчас уже отменили льготы при поступлении для этнических меньшинств, а тогда они были. И львиная доля принятых на учебу студентов из нацменьшинств отчислялась в первый же год из-за невысоких академических показателей.

Когда я смотрел в учебном плане дочери на курс по истории, меня удивляла некоторая заплаточность, отсутствие системы. Россия петровской эпохи, Древний Египет, тоталитарные режимы, французская революция… Мне казалось, что эти курсы должны ложиться на какую-то единую платформу исторического мировоззрения. Но как-то они всё это иначе делали, что мне казалось нелогичным. Хотя я и не историк вовсе и мало что в этом понимаю.

Ещё у Беркли есть культивируемое на всех уровнях шумное взаимное соперничество со Стэнфордом. Это как соперничество «Спартака» с ЦСКА, такого же плана. В обоих кампусах есть магазины с университетскими сувенирами. Заведено ходить по кампусу в «своих» майках, футболках, кепках, свитерах. Честно сказать, я бы и сам с удовольствием ходил в свитере Московского института связи, но не встречал таковых в продаже.

На мой взгляд, Стэнфорд намного консервативнее и церемоннее. Это отражается не только в классовом характере университета (стоимость обучения, что очень важно!), но и в возрастном плане: в Стэнфорде народ постарше. В отличие от Беркли там доминируют студенты на мастерской и докторской программах. То есть они минимум лет на 5–7 старше, чем студенты в Беркли.

Чем заняты студенты, кроме учебы

Многие студенты стараются в свободное время подработать. На втором курсе наша дочь тоже захотела поработать парт-тайм в каком-то университетском издательстве. Работать по вечерам – значит, полчаса добираться темнотой в один конец на общественном транспорте, что небезопасно. Встал вопрос о том, что ей нужна машина.

Покупать подержанную страшновато: случись что, чинить её нам, со всей вытекающей отсюда головной болью. Покупать новую – вовсе ерунда, дочери и ездить-то особо некуда. Пару тысяч миль в год, максимум. Кончилось тем, что мы отдали ей машину жены, пятилетнюю «мазду-323», а жене купили новую. Во всяком случае дочь в свои 19 лет зажила максимально взрослой жизнью: учеба, работа, автомобиль…