В State Fund бизнес Джозефа тоже застрахован под этим кодом. И цена страховки там просто катастрофическая для малого бизнеса: 35 %! Огорченный Джозеф делает поиск в Гугле, заполняет какую-то форму, и через час я ему звоню с нехитрым вопросом: «How can I help you?» Мне всё это рассказывают. И хотя знаний конкретных у меня пока нет, но интуитивно я чувствую, что не должен этот классификационный код применяться к фирмочке Джозефа, перебор тут явный.

И я делаю то, что не сделал матерый агент, страховавший машину и дом Джозефа. Я звоню в WCIRB (workers compensation insurance rating bureau), в народе называемое просто «бюро». Это законодатели классификаций. Их слово – закон и безоговорочный приговор одновременно. Звоню, называю свой регистрационный номер, задаю вопрос. Спец на той стороне задумывается. «Нехорошо», – говорит он и просит подождать.

Минуты две он отсутствует и возвращается с неожиданным ответом: «Этот бизнес идет вот по этому коду», – и дает мне номер для переплетной мастерской, никакой очевидной связи с производством резиновых печатей не имеющей совершенно и с ценой в четыре раза ниже.

Понятно, что Джозеф страхует свой бизнес у меня и шлет ко мне всех своих знакомых проверить, не сварганю ли я и им такое чудо.

Дело в том, что классификатор был сделан в 1995 году. С тех пор «бюро» вносит туда все бизнесы, реально существующие в штате, и присваивает им ближайший, с их точки зрения, код классификации. Это непубличная информация, получить её можно только по звонку.

Когда я запустил все, что положено, в систему, мне позвонил андеррайтер, молодой парень с французской фамилией Лакруазье. И сказал, что я напортачил и дал бизнесу неверный код. Я знаю, что делать в таком случае: говорю ему, что звонил в «бюро», и Вильям мне так сказал. Лакруазье мгновенно ретируется, но на прощание говорит мне такие слова: «Другому агенту, который звонил с вопросом по этому бизнесу, я ошибочно дал неверный код классификации. Поэтому предлагаю сделать так: клиент может страховаться под верным кодом, но не у тебя, а у своего прежнего агента, поскольку он был первым».

У меня волосы встают дыбом.

– Сэр, – говорю я Лакруазье, – я не только первый, но я единственный агент, который реально привел этот бизнес в нашу компанию и сделал то, что не сделал никто больше.

– Нет, – говорит он. – Это была моя ошибка. Если бы я не ошибся, то бизнес застраховал бы другой агент.

И пошло-поехало…

Мне стало очень обидно. Тут позвонил Рон и спросил, как дела. Я ему рассказал эту историю. Рон, как ни странно, очень обрадовался.