Впрочем, мне кажется, что этот фарс князь Карл Радзивилл сыграл более для того, чтоб к Булгариным дошла весть о его к ним неприязни, а что он мог струсить, когда Боровский сказал, что в склепе что-то шевелится, – об этом не спорю. Иезуитское воспитание распространило в Польше всевозможные суеверия, и тогда весьма многие более верили в мертвецов, чем в живых!..

При конце жизни князь Карл Радзивилл уже не был так богат, как в цветущих летах. Огромные его вотчины в Белоруссии по присоединении этого края к России были конфискованы, потому что он не хотел присягнуть на верноподданство, а между тем долги его чрезвычайно возросли. Но все же по смерти своей в 1790 году оставил он огромное именье и два майората: Несвиж и Олыку.

Над пятилетним князем Домиником учреждена была опека под председательством двоюродного дяди его, князя Матвея Радзивилла[1179]. Опека сохранила всю движимость, уплатила много долгов и привела управление именьями в некоторый порядок. Князь Доминик, пришед в возраст, хотя не был так богат, как его дядя, но все же был первым богачом в России. Когда я приехал к нему в Несвиж, он был на двадцать втором году возраста, недавно еще вышел из опеки и вступил в управление огромным своим имением.

Несвиж был тогда очень порядочный город. В нем жило множество старых слуг радзивилловской фамилии, с своими семействами, учители школы, много семейств, вверивших свои капиталы радзивилловской кассе, и кроме того, беспрерывно толпились в городе множество приезжих помещиков. Купеческое сословие, как водится в Польше, главнейше состояло из евреев, между которыми были весьма богатые. Ремесленники всякого рода, разумеется, большею частью захожие немцы, также находили здесь работу и хорошую за нее плату. Были доктора и аптека, что также привлекало в Несвиж окрестных жителей. Лавки богаты были товарами. Контрабанда процветала тогда в западных губерниях, и в жидовских лавках можно было получить самые дорогие произведения иностранных мануфактур. Город показался мне многолюдным и оживленным.

Я приехал в Несвиж утром и остановился в весьма порядочном трактире. Хозяин был шляхтич, а управляла всем жена его, женщина проворная и ласковая, как почти все польки. Явился тотчас жид-фактор с предложением услуг. За червонец он достал мне порядочную коляску с парою лошадей, до вечера, и я в полдень отправился в замок.

Радзивилловский замок был некрасив снаружи и не имел никакой архитектурной формы[1180]. В середине каменный двухэтажный дом с некрасивым подъездом; по бокам примыкающие к нему флигели. В одном флигеле находилась домашняя церковь, в другом было помещение для служащих. Конюшни и другие строения были в стороне. У подъезда стояли арапы и множество лакеев в ливрее. По прекрасной и широкой лестнице взошел я в залу, где находилось несколько дворских[1181] княжеских, и просил доложить обо мне князю, что и было немедленно исполнено. «Князь очень рад вас видеть», – сказал вежливый дворский и просил меня следовать за ним. Князь находился в своем кабинете, меблированном со вкусом, по последней моде. С ним было несколько из его приятелей, почти безвыездно живших в Несвиже. Они стояли вокруг стола и рассматривали какие-то вещи. Когда я вошел в двери, князь тотчас оставил группу, пошел ко мне навстречу, взял меня за руку и сказал, что чрезвычайно рад познакомиться с одним из членов дружеской Радзивиллам фамилии.