Впрочем, поступки жителей некоторым образом извиняли месть русских. Десантное шведское войско привезло с собою многие тысячи прокламаций к финскому народу от имени короля, возбуждавшего всех жителей к восстанию и истреблению русских всеми возможными средствами, как разбойников или диких зверей. Пасторы проповедовали в церквах и в поле, что даже частное убийство неприятеля дозволено для защиты отечества, и подкрепляли свои речи примерами из Ветхого Завета. Бунт усилился, и береговые жители, коренные шведы, восстали сильными толпами и отчаянно нападали на наши малочисленные отряды. Первою жертвою неистовства разъяренной черни были наши храбрые лейб-казаки из отряда графа Орлова-Денисова. Семьдесят человек лейб-казаков захватили поселяне врасплох на морском берегу и мучительски умертвили. Я сам видел яму, в которой под грудою угольев найдены кости наших несчастных казаков. Говорят, что поселяне бросали в огонь раненых вместе с мертвыми. Некоторые пикеты, явно атакованные, защищались до крайности, но были взяты превышающею силою бунтовщиков и изрублены топорами в мелкие куски. Находили обезглавленные трупы наших солдат, зарытые стоймя по грудь в землю. Изуродованные тела умерщвленных изменнически наших солдат висели на деревьях у большой дороги. Народная война была в полном разгаре. Усмирить бунтовщиков было невозможно. Граф Орлов-Денисов, наблюдавший внутренность края, не имел на то достаточных сил и сам был в крайней опасности. Он хотел выйти на береговую дорогу, но взбунтованные крестьяне отрезали ему путь к Вазе и заставили его отступить. Он остановился между Христиненштадтом и Биернеборгом[1378]. Самый большой вред наносили нам солдаты Свеаборгского гарнизона, распущенные по домам и обязавшиеся в силу капитуляции не поднимать оружия противу русских. Эти солдаты предводительствовали толпами крестьян и даже принуждали многих силою оставлять домы и сражаться с русскими. Граф Орлов-Денисов, получив подкрепление, стал действовать противу партизанов и объявил, что каждый из этих солдат, взятый с оружием в руках, будет повешен как изменник и каждый крестьянин, уличенный в бунте, – расстрелян. Исполнение этой угрозы вскоре последовало после объявления. Захваченных в плен солдат бывшего Свеаборгского гарнизона вешали на деревьях, на большой дороге и при кирках, с надписью: «За измену»; но из крестьян расстреливали только самых ожесточенных и начальников шаек. Прочим брили голову и отсылали в Свеаборг в крепостную работу.

Самый опасный враг, нанесший нам более прочих вреда, был партизан Роот (Root), родом финляндец, унтер-офицер Биернеборгского полка. Он начал свои действия в тыле корпуса Раевского только с сорока солдатами, самыми отчаянными из всей армии графа Клингспора и знавшими притом все местности, а потом вошел в сношения со всеми взбунтованными шайками, сделался их предводителем и распоряжался их движениями. Забирая все транспорты с съестными и боевыми припасами, высылаемые к Раевскому, он довел его корпус до отчаянного положения, замедляя его отступление истреблением мостов, переправ и порчей дорог. Роот первый вызвал солдат бывшего Свеаборгского гарнизона на поле битвы, убедив их в ничтожности данного ими обещания не сражаться с русскими. Роот был везде и нигде, переезжая беспрестанно с места на место по озерам и проходя тропинками чрез леса и болота. Он едва не взял города Таммерфорса в тылу нашей армии, где был склад наших запасов и парки, и только необыкновенное мужество майора Юденева, охранявшего город с двумя ротами Петровского мушкетерского полка, спасло корпус Раевского от величайшего бедствия, которое должно было бы его постигнуть по истреблении запасных магазинов и парков.