Вечером 25 октября мы собрались на квартире у Гусака. Были Шмидке, Шверма, Рашла и некоторые другие коммунисты. Наметили ближайшие и дальнейшие задачи, составили призыв к населению Банска-Бистрицы, который был наутро развешан на улицах города.

От Гусака мы со Швермой отправились к себе. Тут уже был Цареградский, прибывший с аэродрома «Три дуба». Он доложил, что полковник Чирсков получил приказ убыть в Советский Союз. Документы Главного штаба отправлены в Украинский штаб партизанского движения одним из последних рейсов.

Все стали укладываться спать.

В тот момент мы еще не знали, что назавтра нам придется покинуть Банска-Бистрицу. Все-таки была какая-то надежда, что армия будет защищать город и уж во всяком случае не отступит от него без боя. Но эти надежды не оправдались. Отправившись с утра в Главный штаб, где уже находился Шмидке, я узнал, что штаб Виеста убыл в Доновалы.

— Как это понимать? — спросил я.

— Не знаю, — отозвался Шмидке. — Похоже, что начинают оправдываться наши худшие опасения.

Подошел капитан Кухта:

— Какие будут распоряжения?

Я связался по телефону со штабом бригады Егорова, располагавшимся в селе Гарманце по пути в Доновалы. Ответил начальник штаба бригады Ржецкий.

— Как обстановка? — спросил я.

— Нас бомбят, — отозвался он, — везде немцы, мы в окружении.

— Партизаны всегда действуют в окружении, товарищ Ржецкий, а немцы в Словакии повсюду. Передайте Егорову: Главный штаб сейчас выезжает к вам.

Едва Главный штаб партизанского движения Словакии успел добраться до штаба Егорова, как началась бомбежка Старых гор и дороги на Доновалы, забитой войсками и беженцами. Оказавшись в стороне от бомбового удара, мы с болью в сердце наблюдали за безжалостной расправой гитлеровских летчиков над дезорганизованной армией повстанцев. Отход армии не прикрывался зенитной артиллерией, хотя в армии она имелась.

В три часа дня и мы двинулись в Доновалы. Не успели выйти, как снова услыхали взрывы бомб. Гитлеровцы сделали налет па Старые горы, где мы только что находились. Одновременно вражеские самолеты появились над рекой и лесом.

В тот день стояла прекрасная погода. Октябрьское солнце заливало все вокруг ярким светом. Когда мы пришли в долину, день уже клонился к вечеру, но было еще светло. Стрельба и бомбардировка на. время утихли. Видимо, самолеты ушли на базу за. новым бомбовым грузом. Поляна, поле и лес были усеяны трупами и ранеными, которые звали на помощь. Однако санитаров нигде* не было видно.

Еще день назад тут, в долине Старых гор, на подступах к Доновалам, была сильная оборона. Теперь от нее ничего не осталось. «В узкую долину Старых гор набилось неописуемое множество солдат, гражданских лиц, автомобилей, повозок, оружия, снаряжения и прочего, — пишет Г. Гусак в книге «Свидетельство о Словацком национальном восстании». — Лучших целей для немецких бомбардировщиков и не требовалось… Но даже потери не принесли такого вреда, как возникшая на дороге паника среди солдат и гражданского населения. Начинался полный развал армии. Дисциплина была нарушена. В частях началось брожение, появилось стремление во что бы то ни стало спасти свою жизнь. Начались разговоры об отступлении, бегстве, разложении армии».