ОТКРЫТОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ

ОТКРЫТОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ

О повороте в отношениях к лучшему можно было думать лишь после доброго приема в Собрании. Пусть и не «браво», но и не «долой». А Фрунзе намеревался высказать и неприятное. Доро́гой Дежнов тревожился:

— Есть некоторый риск, Михаил Васильевич!

Не примет Собрание «селям» — переговоры осложнятся. Оно не однажды проваливало предложения Кемаля, принимало законы, выдвинутые оппозицией. Заседания бывают буйные, едва ли не со стрельбой. Недаром это «председательствовать буду я…». Фрунзе, однако, ответил Дежнову, что и дома приходилось бывать на бурных митингах в иных полках, что по восточному этикету затруднительно не принять «селям».

Тесной группкой прошли по темному коридору. Зал, освещенный керосиновыми лампами, был полон: депутаты, публика, репортеры — все с покрытой головой… Кулага шепнул:

— И нам бы все-таки в буденовках, Михаил Васильевич?

— Не к чему прикидываться мусульманами… Говорилось уже.

— А ну как начнут сердиться?

— Так ведь они и сами иногда снимают, скажем, дома.

В комнате, примыкающей к залу, толпились члены президиума, правительства, председатели комиссий. Завидев Фрунзе, Кемаль подошел, взял его за руку:

— Пойдем, познакомлю… Это Хюсейн Рауф, наш сотрудник…

У Рауфа большая грубая рука, рукопожатие преувеличенно крепкое и с поворотом — кажется, еще усилие, и сломает пальцы Фрунзе.

Кемаль подозвал военного с усиками кончиками кверху, как у кайзера Вильгельма и Энвера.

— Это векиль национальной обороны, Рефет-паша, ценит русские винтовки…

Стройный, немного томный человечек. Мягкое, почти женственное рукопожатие. Вспомнив рассказы Абилова, Фрунзе подумал: «Если что, от этих двоих пощады не будет».

В приоткрытую дверь видны школьные парты, занятые депутатами. Кемаль указал на старца, сидевшего у самой кафедры:

— Это Омер Мюмтаз. Пойдем, познакомлю… Он участвовал в Сивасском революционном конгрессе в девятнадцатом… Раньше служил в почтово-телеграфном департаменте… Сейчас стар, мало работает, но уважаем.

Старик обрадовался подошедшим, стал звать Фрунзе к себе домой в гости. Депутаты в зале замолкли, прислушиваясь, все смотрели на Фрунзе. Похоже, что на это и рассчитывал Кемаль. Возле него вдруг оказался какой-то пехотный офицер. Кемаль представил и его: