«Среда, 17 июля. Наконец приближается время, когда мы сможем снова тронуться в путь, и на этот раз уже по-настоящему. Снег настолько стаял, что идти, я надеюсь, будет легко. Мы прилагаем все усилия, чтобы поскорее подготовиться к отъезду. Деревянный настил на нартах сделан и покрыт мягкой подушкой для каяков – на нартах Иохансена из медвежьей шкуры, а на моих из грубошерстной ткани. Теперь у каяков будет прочная и мягкая подстилка, и они не будут протираться.
Каяки покрашены смесью сажи с ворванью и промазаны, насколько оказалось возможным, стертой в порошок пастелью, тоже смешанной с ворванью. Теперь мы промазываем оставшиеся слабые места смесью стеарина, дегтя и канифоли[330], а затем сделаем генеральный смотр всему снаряжению. Все, без чего так или иначе можно обойтись, будет выброшено. Со спальным мешком и палаткой тоже придется распрощаться[331]. Дни роскошества теперь миновали, отныне придется, пока не вступим на борт какого-нибудь парусника[332], жить под открытым небом.
Пока мы отсиживались здесь, в «лагере томления», как мы его прозвали, время шло да шло. Медвежатину ели утром, в обед и вечером, и она нам нисколько не надоела; напротив, обнаружилось, что грудинка медвежат – настоящий деликатес. Удивительно, что эта исключительно мясная и жировая диета не причиняет нам ни малейшего вреда; мы положительно ни разу не ощущали потребности в мучной пище, хотя подчас и приходит в голову мысль, что большое блюдо пряников было бы для нас верхом блаженства!..
Время от времени мы баловали себя грогом из лимонного сока, кровяными оладьями или брусничным киселем и фантазировали о том, как приятно будет в скором времени вернуться домой и как будем тогда наслаждаться всеми благами цивилизации. Ах, счастливое неведение! Быть может, до тех пор еще много пройдет долгих дней, может быть, еще много предстоит тяжелых испытаний. Но нет, я хочу верить в самое лучшее – еще осталось два летних месяца, а за это время можно ведь чего-нибудь добиться».
«Пятница, 19 июля. Две взрослые розовые чайки сегодня утром пролетели над нами с северо-востока на запад; издалека слышался их крик, напомнивший крик вертишейки; услышав его первый раз, я подумал, что это крик маленького люрика. Чайки пролетели очень низко, над самой головой, и мы ясно могли разглядеть розово-красную окраску на их грудках. Вчера мимо нас пролетала такая же розовая чайка. Удивительно, что их здесь так много. Где мы?»
«Вторник, 23 июля. Вчера утром, наконец, вырвались из «лагеря томления» и теперь, слава богу, снова в пути. Мы работали день и ночь, чтобы скорее сняться с места. Сначала думали, что это можно будет сделать 19-го, потом 20-го, потом 21-го, но всякий раз под конец обнаруживались еще недоделки и приходилось что-то еще делать. Хлеб, вымокший в морской воде, пришлось тщательно высушить на сковородке над лампой, и это отняло несколько дней. Пришлось заштопать носки, проверить еще раз каяки и т. д.