В субботу, 23 мая – та же дурная погода. Прошли немного вперед, чтобы выяснить состояние пути. Надо было узнать, можно ли сразу выбраться на открытую воду, которая лежала к западу от нас по ту сторону острова, или же придется идти на юг вдоль земли по береговому припаю. Подошли к скалистому мысу, который состоял из базальтовых столбов на редкость отчетливых форм, что побудило назвать этот мыс «Замком»[381]. Здесь увидели, что земля дальше тянется к югу; открытая вода простиралась в том же направлении, от земли она была отделена только узкой полоской берегового припая.

Так как лед рассекали бесчисленные трещины, решили переправиться на остров, лежавший к западу от нас, и попытаться оттуда возможно скорее выйти в море. Вернувшись назад, стали готовиться к морскому путешествию; прежде всего пришлось тщательно залить растопленным стеарином швы каяков, затем переложить груз так, чтобы можно было сесть внутри. На следующий день, в воскресенье, 24 мая, двинулись на запад по направлению к острову. Ветер дул восточный, и можно было приладить к нартам паруса; по ровному льду дело шло довольно быстро. Но когда мы стали подходить к острову, внезапно поднялся свежий юго-западный ветер. Нарты несколько раз опрокидывались. Пришлось отказаться от лавирования парусами и снять их. Небо заволокло облаками, спустился туман, и дальше к земле пришлось идти против сильного ветра.

Добраться до нее следовало как можно скорее, пока еще не началась буря. Но лед теперь стал предательским. Ближе к земле он весь был изрезан вдоль и поперек трещинами; заметить их было почти невозможно, так как сверху лед замело снегом. Пока Иохансен, остановившись, привязывал покрепче к палубе каяка свернутый парус и мачту, чтобы их не унесло ветром, я один поспешил вперед, к земле, чтобы отыскать там место для привала. Вдруг почва ушла у меня из-под ног, я очутился в воде, в трещине, хорошо замаскированной снегом.

Выкарабкаться своими силами я никак не мог: лыжи были привязаны к ногам и поднять их вместе со всей этой снежной слякотью и ледяной кашей, обрушившейся вместе со мной в воду, было немыслимо. К тому же я был привязан к нартам лямкой и не мог повернуться. На счастье, удалось воткнуть лыжную палку с острым наконечником в лед по ту сторону трещины. Ухватившись за нее одной рукой, а другой уцепившись за край льда, я терпеливо дожидался, когда придет Иохансен и вытащит меня. Я был уверен, что он видел, как я провалился, но обернуться назад, чтобы проверить это, не мог.

Время шло. Палка начала сдавать под моей тяжестью, а я стал погружаться все глубже и глубже. Холодная вода давала себя чувствовать выше поясницы… Я стал кричать, но не слышал ответа. Тогда я завопил во весь голос и, наконец, далеко позади послышалось ответное «охо!». Некоторое время спустя, когда вода уже дошла до груди и немного осталось до того, чтобы совсем уйти под лед, прибежал Иохансен и вытащил меня. Он был так занят своими нартами, что до самого последнего моего крика не заметил, как я упал в воду. Этот опыт научил меня осторожнее ходить по предательскому льду, тем более на крепко привязанных лыжах.