Одним из первых дел по прибытии на станцию мистера Джексона была, конечно, сверка наших часов с хронометром. Мистер Эрмитедж был настолько любезен, что сделал для меня точные наблюдения времени. Оказалось, что мы были не так далеки от истины, как думали. Ошибка при установке часов равнялась примерно 26 минутам, что составляет 6,5° долготы. Тщательная проверка, произведенная мистером Эрмитеджем, показала, что и ход часов был именно таким, как мы предполагали. Благодаря этим сведениям теперь можно было довольно точно вычислить наши определения долготы.

В моем распоряжении теперь снова было сколько угодно бумаги, рисовальных и письменных принадлежностей и все то, о чем мы мечтали прошедшей зимой; я почти сразу же принялся за составление наброска карты Земли Франца-Иосифа, такой, как она представлялась мне по моим наблюдениям. Мистер Джексон с готовностью предложил мне пользоваться составленной им картой той части земли, по которой он проходил. Это избавило от большой работы по вычислению моих собственных наблюдений и пеленгов, сделанных в этой части земли.

Я очень благодарен Джексону и за всевозможные пособия: мореходные таблицы, морской календарь[404], рисовальные принадлежности.

Сопоставляя карты Пайера, Лей-Смита и Джексона с нашими наблюдениями, я составил свой набросок карты, здесь приложенной; карты Пайера и Джексона я изменял только в тех местах, где наши наблюдения существенно от них отличались. Результат представляет лишь предварительный набросок, тем более что я не имел времени более тщательно обработать наши наблюдения. Когда это будет сделано и когда я получу доступ ко всем материалам Пайера, можно будет, вероятно, создать более достоверную карту. Единственное назначение, которое, как мне кажется, может иметь предлагаемый набросок, – это дать приблизительное представление о том, что мы до сих пор называли Землей Франца-Иосифа, показать, что она разделена на массу островков, а вовсе не представляет собой больших сплошных масс земли.

Многое на карте Пайера почти полностью совпадало с нашими наблюдениями. Но загадка, над которой мы ломали голову всю зиму, оставалась по-прежнему нерешенной. Где же пролив Роулинсона, где ледник Дове и вся северная часть Земли Вильчека? Где острова, которые Пайер назвал островом Брауна, островом Гофмана и островом Фреден?

Последний, правда, можно было принять за самый южный в открытой нами группе Белой Земли (Hvidten land); остров Гофмана, пожалуй, тоже можно было найти, но все остальное бесследно исчезло. Я долго размышлял над тем, как могла вкрасться подобная ошибка в карту такого человека, как Пайер, столь опытного топографа, чьи карты всегда носят на себе печать особой тщательности и точности. Я всегда восхищался его необычайно высокими качествами полярного исследователя.