Поминовение усопшим бывает токмо однажды, спустя год по смерти их. Сродники их берут с собою двух каргин, то есть неезжалых оленей, и великое множество оленьих рогов, которые во весь год нарочно копят, и, придя на место сожжения или на другое какое высокое место, когда место сожжения в дальнем расстоянии, закалывают каргин и съедают, а рога втыкают в землю, которые шаман во образ табуна отсылает к умершему.

При возвращении в дома проходят между двумя прутами, которые ставятся нарочно для очищения, и шаман, стоя при них, бьет проходящих прутом же, отговаривая, чтоб умершие их к себе не брали.

Что касается до других обстоятельств и жития сего народа, то нет между ними и камчадалами разности. Военное их ополчение, сбруя, труды мужеские и женские во всем сходствуют: ибо и коряки по большей части нечаянно нападают на своих неприятелей, и военное их оружие состоит в луках, стрелах и копьях, которые прежде сего из костей же и из камней делали, и женщины их в таких же трудах упражняются, как камчадалки: ибо на них лежит вся кожевенная, портняжная и сапожная работа, токмо корякские бабы и есть варят, чего камчадалки не делают.

Кожи выделывают они лучше и мягче камчатского, а вместо икры намазывают их оленьим калом. Шьют оленьими становыми жилами.

Оленьим кожам как от россиян, так и от коряков разные названия. Рослые кожи россияне постелями, а коряки наман называют. Кожи больших оленей осенние по-российски недорости, а по-корякски гаингай-налган; кожи телячьи, то есть молодых оленей, по-российски пыжики, а по-корякски хаюй-налган. Кожи выпоротые оленьи из брюха по-нашему выпоротки, а у них килкаю-юналган, замша по-российски ровдуга, а по-корякски начеиган.

Главная разность сего народа от камчадалов состоит в языке, в котором, по счислению господина Стеллера, три диалекта. Первым диалектом, или коренным языком, говорят сидячие коряки у Пенжинского моря и оленные, и сей язык выговаривается мужественно и крепко.

Другой диалект, который употребляется у олюторов[425] и от россиян вторым морским корякским языком называется, весьма крепче помянутого. Третий, чукотский, выговаривается легче, мягче и со свистом. Впрочем, между всеми диалектами такое сходство, что коряки, чукчи и олюторы без труда друг друга разуметь могут.

Но если олюторский диалект почесть за особливый, то столько почти будет диалектов в корякском языке, сколько острожков; ибо нет такого осторожка, в котором бы не было против других знатной отмены; таким образом, укинский, карагинский, островной карагинский и чендонский могут назваться особливыми диалектами.