– Все хорошо? – спросила Шелли.

Всегда готовая отшутиться, Сэми сразу нашлась, что сказать:

– Да, – ответила она, – просто обидно прощаться с младшей сестренкой.

Сестры обнялись, продолжая плакать, пока Шелли смотрела на них с водительского сиденья. Прощание было болезненным и долгим. Наконец они оторвались друг от друга, и Тори уселась в машину.

Шелли завела мотор.

– Что у вас произошло, Тори? – спросила она, давя на газ и выезжая на шоссе до Реймонда.

– Просто прекрасно провели выходные. Я буду по ней скучать.

Шелли продолжала расспрашивать дочь, и Тори пришлось сказать, что она плохо себя чувствует.

– У меня ужасно разболелась голова, мам.

Девочка прислонилась виском к окну пассажирской двери и закрыла глаза, делая вид, что заснула.

«Я не хочу с тобой говорить», – думала она.

Когда они подъехали к ферме на Монахон-Лэндинг, та показалась Тори практически незнакомой. Она уезжала всего на пару дней, однако внутренне больше не ощущала, что это ее дом. Тори не знала, что там происходило. Все казалось ей загадочным и странным.

– Рон нашел работу, – сообщила ей мать.

Тори знала, что это ложь.

Рон мертв.

Всю дорогу мать молчала, но сейчас резким тоном велела Тори пойти покормить собак. Это очень отличалось от того, как они разговаривали с сестрой.

Голос матери звучал холодно.