Что подпитывало эскалацию кризиса сверх того, так это гиперинфляция, державшая Германию в своих тисках осенью 1923 года. Она пожирала сбережения, часто буквально за ночь. Например, после того, как подруга Хелен Ханфштэнгль была вынуждена продать свою долю большой закладной, то на следующее утро со своего дохода она смогла купить только шесть булочек на завтрак. Как заключил 25 октября 1923 года Хайнрих Вольффлин, «Непосредственное будущее будет ужасным». Швейцарский историк искусства, преподававший в мюнхенском университете, отметил: «Цены растут не день ото дня, а от часа к часу». Дела изменились от плохого к худшему. 4 ноября Вольффлин докладывал: «Фунт говядины стоил вчера 99 миллиардов марок».

Возвращение в кресло главы баварской политики Густава фон Кара в конце сентября еще больше ухудшило ситуацию и сделало её более неустойчивой. На этот раз технократ правых убеждений не стал снова премьер-министром, а был назначен генеральным государственным комиссаром; другими словами, он занимал должность, сходную с постом диктатора во времена Римской Республики — т. е. у него была власть диктатора с ограничением по времени. Назначение Кара правительством Баварии было вызвано оккупацией промышленного сердца Германии в Руре французскими и бельгийскими войсками, когда в сентябре правительство Германии решило, что не имеет иного выбора, кроме как прекратить поддерживать сопротивление оккупации. В ответ на это решение правительство Баварии заявило, что условия, при которых дозволяется объявление чрезвычайного положения в соответствии со Статьёй 48 Конституции Германии, были выполнены. Баварское правительство, поддерживаемое Баварской Народной партией (BVP), затем назначило Кара генеральным государственным комиссаром, тем самым передав ему всю исполнительную власть, необходимую для восстановления порядка в Баварии. В теории власть, которая у него была, предназначалась для сохранения конституционного порядка в самом южном государстве Германии. Однако эта власть столь же легко могла быть использована для подготовки национальной революции.

Таким образом, осенью 1923 года Мюнхен был полон политическими деятелями правого крыла, которые строили планы ниспровержения политического status quo. Однако было поразительно, насколько нескоординированными были их соответствующие планы и как почти каждый переоценивал свои собственные силы и влияние.

Так же, как во времена своей службы премьер-министром, Кар верил, что он сможет контролировать различные националистические и консервативные группы Баварии. Далее, он думал, что сможет усадить вместе секционалистов и пангерманские силы под одним зонтом. В Гитлере он не видел ничего, кроме фигуры, которую он сможет использовать для продвижения своих собственных интересов. Ему не пришло в голову, что обращаясь с Гитлером как со своим инструментом, он открывает ящик Пандоры и больше не сможет контролировать его. Кар заплатит своей собственной жизнью за свой просчёт. В начале 1934 года приспешники Гитлера ликвидируют его.