Чурилину нравились обе сестры, но он без памяти влюбился в Марину. Ася была ее тенью. Марина из любопытства несколько раз с ним встретилась. Помните: «Алых губ своих отказом не тружу, / Прокаженный подойди — не откажу». И бросила. Чурилин был слишком пресным, земным, а Марина Ивановна признавала только небесную любовь. Ей для того, чтобы творить, нужны были сильные эмоциональные потрясения, роковые страсти. И хотя Цветаева всей душой любила мужа Сергея Эфрона, но этого ей было мало. Она, стремясь все испытать, все изведать, вступила в «роковую связь» с 29-летней поэтессой Софьей Парнок. Эта русская Жорж Санд носила мужские костюмы, короткую стрижку, курила крепкие сигареты и не скрывала своей склонности к однополой любви. Цветаева посвятила ей цикл «Подруга» с весьма откровенными стихами:

Был у Цветаевой недолгий роман и с Мандельштамом. Впрочем, при всем этом ей и в голову не приходила мысль о том, чтобы расстаться с мужем.

Поэтика Чурилина оказала несомненное влияние на творчество Цветаевой. Это видно по ее стихам, написанным в том же 1916 году. Не только рваным ритмом, но и смыслом напоминают они чурилинские стихи, где царствует мрак и воспевается смерть.

Это Чурилин. А вот эти стихи посвятила ему Цветаева в ответ на его подарок: первый экземпляр своей первой книги, который поэт хотел положить на могилу покойной матери, он подписал Цветаевой: «Повторением чудесным, наследием нежнейшим передается живой, живущей Матери, Любови, Другу Марине Цветаевой невозможностью больше дать. Аминь…» Цветаева уже была в то время матерью Али.

* * *

Чурилин помнил «неистовую Марину» всю оставшуюся жизнь. Многие стихи и большую часть своей прозы он посвятил ей.

Впрочем, Цветаева тоже его не забыла. Много лет спустя, уже в эмиграции, она встретилась с художницей Натальей Гончаровой, ставшей героиней одного из лучших ее очерков. Там, в тексте, нашлось место и для Тихона Чурилина:

«В первый раз я о Наталье Гончаровой — живой — услышала от Тихона Чурилина, поэта. Гениального поэта… ему даны были лучшие стихи о войне, тогда мало распространенные и не оцененные. Не знают и сейчас…»

* * *

Жизнестойкость — это умение выносить все удары судьбы, оставаясь самим собой при любых обстоятельствах. Такой жизнестойкостью в высшей степени обладал Тихон Чурилин. Судьба никогда не баловала его. При жизни Чурилина были выпущены всего три его книги: «Весна после смерти» (1915), «Льву — барс» и «Конец Кикапу» — обе в 1918-м, и «Жар — жизнь» (1932).

Пробыв несколько лет в Крыму, Чурилин в 1922 году вернулся в Москву, но все его попытки найти свое место в советской литературной иерархии не увенчались успехом. В этом же году он сознательно отказался от поэзии и не писал стихов целых 12 лет. Его идеи о новом революционном искусстве литературное начальство не интересовали. Разочарование и нищета привели к нервному срыву. В 1927 году Тихон Чурилин вновь оказался в сумасшедшем доме, где провел четыре года.