Речь в приведенном отрывке идет о работе над изделием, которое стало переломным для КБ-11. Это был термоядерный заряд РДС-37, основанный на применении всех «трех идей», как их называет А. Д. Сахаров, то есть трех физических принципов построения современного ядерного оружия. В области его создания СССР не только не отставал от Соединенных Штатов, но по многим позициям находился впереди. Известный американский физик Ганс Бете, участник работ над термоядерным зарядом, писал об испытаниях советского заряда РДС-бс (1953 год): «Я не знаю, как они его сделали. Не знаю, смогли бы мы его сделать… Поразительно, что они смогли осуществить этот проект».

Действительно, компактное изделие с термоядерным узлом наши разработчики получили раньше американских специалистов. Первую «настоящую» термоядерную бомбу — РДС-37 — мы испытали в 1955 году, 22 ноября.

Ганс Бете так оценивал этот результат: «Насколько я могу судить, их конструкция 1955 года, несмотря на то, что в ней использовались те же принципы, что и у нас, была ими разработана полностью самостоятельно».

Путь к блестящей победе ученых и производственников оказался вовсе не легким. Тот заряд, который был создан на основе РДС-бс (первого изделия с термоядерным узлом), получил название «классический» и долгое время занимал в планах министерства первое место. Между тем ученые КБ-11 уже увидели, что эта разработка малоперспективна. Более того, у них к 1954 году было сформулировано предложение, обещавшее настоящий прорыв в создании зарядов нового типа. А. Д. Сахаров так описывает это время в своих «Воспоминаниях» (словами «третья идея» он обозначает будущее изделие РДС-37. — Н. Б): «С весны 1954 года основное место в работе теоретических отделов… заняла “третья идея”. Работы же по “классическому” изделию велись с гораздо меньшей затратой сил и, особенно, интеллекта. Мы были убеждены в том, что в конце концов такая стратегия будет оправдана, хотя понимали, что вступаем в область, полную опасностей и неожиданностей. Вести работы по “классическому” изделию в полную силу и одновременно быстро двигаться в новом направлении было невозможно. Силы наши были ограничены, да мы и не видели в старом направлении точки приложения сил. Вскоре аналогичный крен возник и в других секторах объекта — у конструкторов, газодинамиков и некоторых других…

Вскоре в министерстве поняли, что происходит. Формально то, что мы делали (хотя и не афишировали), было вопиющим самоуправством. Ведь постановление правительства обязывало нас делать “классическое” изделие и ничего более…»