— Хочешь, бежим с нами, — пригласила меня Стешка, — в Красный уголок привезли патефон. А заведует уголком Люба, сестра Маруси Муравьевой.

— Бежим, — с радостью сказала я. — А что такое патефон?

— Ящик, который поет, ну, как граммофон, — уже на ходу бросила Стешка, и все девочки побежали, а вместе с ними и я.

Мы быстро добежали до совхозного клуба.

В Красном уголке у небольшого столика в углу стояли девушки и парень и разглядывали какие-то черные круглые пластинки. Стешка сразу подскочила к девушке:

— Люб, где патефон?

— Да вот же патефон, — показала Люба на небольшой серый ящичек, стоявший на столике.

Мы все ахнули.

— Такой некрасивый?! — разочарованно протянула Маруся Муравьева.

— И он играет? — недоверчиво спросила Тоня Логинова.

Люба открыла крышку, положила тонкую плоскую пластинку на ящичек, покрутила ручку, приделанную к нему сбоку, поставила малюсенькую трубочку с еле видимой иголочкой на круг, который завертелся, и сразу комната огласилась музыкой, вальсом «Амурские волны». Стешка захлопала в ладоши, затопала ногами. Тоня Логинова подхватила Марусю Горшкову, и они закружились в вальсе.

Уходя домой, я договорилась с девочками, что буду проситься в огородную бригаду. Меня направили в звено, где были уже знакомые мне девочки: Тоня Логинова, Маруся Муравьева, Маруся Горшкова и Нюра Бычкова.

Встретили меня очень приветливо. Женщины обступили меня и все подробно расспросили о моей семье.

К Степану, видимо, в совхозе относились хорошо, с уважением. Узнав, что он сразу откликнулся на письмо матери и приехал за нами, женщины заахали:

— Так сразу и приехал? — дивились они. — И взял всех вас?

— А ты, девка-то, работать умеешь, не отлыниваешь? — задал кто-то вопрос. — Тебе сколько лет-то, двенадцать? Большая уже.

— Смотри, братану помогай, Степан у вас хороший человек, — говорили мне женщины.

Я очень старалась работать. Пусть видят, думала я, на шею к брату мы не сели, кусок хлеба сами себе заработаем. Решила я от взрослых не отставать.

В совхозе мы, подростки, трудились по шесть часов. Почти все мои подружки, отработав свои часы, уходили с поля.

Маруся Муравьева обычно шла читать. Работала она в поле очень аккуратно, стараясь точно выполнить задание. Она никогда не спорила со звеньевой, но держалась как-то очень самостоятельно, с большим достоинством. И взрослые выделяли ее, никогда не ругались на нее, а частенько с глубоким уважением и гордостью говорили о ней: