Опыт сатирического иносказания увлек Дюрера. Однажды кто-то из посетителей его мастерской рассказал, что в рейнском замке Михельфельд хранится старинный ковер с назидательным изображением. Сюжет ковра заинтересовал Дюрера. Он послал одного из своих помощников срисовать ковер. Беглая зарисовка привела его в восторг. Она позволяла продолжить то, что он начал своим «проектом» памятника, — иносказательно, но ясно высказаться о том, что происходит в стране. В мастерской Дюрера зарисовку с ковра превратили в гравюру и снабдили надписью, гласившей: «Эти фигуры с относящимися к ним стихами нарисованы и награвированы со старинного ковра, на котором они были вытканы сто лет назад. Ковер сей находился в замке Михельфельд на Рейне и найден в великий пост тысяча пятьсот двадцать четвертого года. Он показывает, как старые люди думали о том, что происходит каждый день, держали это в своем уме и сохраняли в тайне».

Упоминание старых людей было отчасти лукавством, отчасти предосторожностью: их мысли, подчеркнутые и усиленные в гравюре, которая вышла из мастерской Дюрера, были животрепещущими. Сатирическое содержание гравюры понятно даже самому простодушному зрителю. На гравюре Лиса — воплощение хитрости и коварства — и Время вращают Колесо Счастья. Орел, Сокол, Павлин — птицы, которые считались воплощением смелости и благородства, — повержены Колесом Счастья на землю, а Сорока, Сойка, Фазан — воплощения грехов и пороков — вознесены. Это аллегория на тему несправедливости, царящей в миро. А вот Судья в мантии и шапке. Над судейским креслом надпись: «Я -есть обман». По его приговору Справедливость, Правда и Разум забиты в колодки и закованы в кандалы. Мало того! У Правды еще и замок на губах. В колыбели спит туго спеленутое и привязанное к своему ложу дитя. Над ним надпись: «Я — есть Ум». В этом мире Судьей поставлен Обман. Правда, Справедливость и Разум скованы по рукам и ногам, обречены на молчание, а Ум пребывает в младенческом состоянии. Куда яснее!

Так в творчество Дюрера вошла сатира. В молодости он отдал ей дань в «Корабле дураков». Теперь она стала более универсальной, язвительной и горькой. Нужно было многое пережить, от многих надежд избавиться, чтобы изобразить свое время так, как оно изображено на гравюре «Ковер из Михельфельда». Как сложны были аллегории «Триумфальной арки» и «Триумфальной процессии», сколько учености нужно было, чтобы понять их символы! Как проста и понятна аллегория «Ковра из Михельфельда»!

Ковер из Михельфельда. Гравюра на дереве. 1526

Но сатира не могла увлечь Дюрера надолго. С юных лет его влекло прекрасное. Всю жизнь искал он красоту в природе и людях. Даже в мрачных видениях «Апокалипсиса» старался увидеть просвет зари. Когда-то ему казалось, что человеческая красота в правильности пропорций. Понадобились годы, чтобы он понял — это заблуждение. Сила духа, ясность ума, волнения страстей, величие помыслов — вот истинная красота человека. У нее много обликов. Люди тем и прекрасны, что они непохожи один на другого.