Мой близкий приятель Алексей Леонидов со своим летучим тенором и способностью легко и заразительно смеяться был очевидным кандидатом. Ему предложили рассказывать и комментировать событие текущей недели.

В противовес весельчаку Алексею я пригласил Леонида Владимирова, журналиста-тяжеловеса. В прошлом он был завотделом журнала «Знание — сила», главредом русской редакции радио «Свобода», мастером цеха моторов на заводе малолитражных автомобилей, а до того зэком советского Гулага. Лагерь выковал в нем бешеную принципиальность — разговаривать с Л.В. нужно было дипломатично и деликатно.

— Леонид Владимирович, — спросил я его весной 1987 года, — не хотите принять участие в нашей молодежной передаче?

— В молодежной? — удивился он. — Что же я буду делать в вашей молодежной передаче в свои шестьдесят три года?

Я подробно объяснил, что мы видим его роль как старшего товарища, наставника с большим жизненным опытом и колоссальным багажом памяти (она у Л.В. действительно была феноменальной), а конкретно — как автора рубрики «Юбилейные и памятные даты недели», регулярного экскурса в историю.

В это время в Советском Союза шла широкая антиалкогольная кампания. Магазины торговали спиртным только с двух дня до семи вечера, распивавших ловили по паркам и скверам, задерживали в поездах. За пьянство на рабочем месте увольняли с работы. Запрещали банкеты после защиты диссертации, пропагандировали безалкогольные свадьбы.

К этой кампании подключили все творческие союзы: цензура удаляла и перефразировала тексты книг и песен, вырезала алкогольные сцены из спектаклей и кинофильмов. Членов партии заставляли вступать в «Общество трезвости». В Молдавии, Украине и Краснодарском крае вырубали виноградники, предлагали даже ликвидировать знаменитую крымскую винотеку «Массандры». Этому антиалкогольному психозу мы решили противопоставить цивилизованную обстановку джентльменского клуба, где пьют не напиваясь. Для этого мы просили постоянный бюджет на одну бутылку красного вина и стеклянные бокалы для звукового эффекта по радио.

Идея эта сильно озадачила руководство, но нас поддержал редактор Фрэнк Уильямс, и вино в живом эфире удалось «протолкнуть» с небольшой поправкой: вместо одной бутылки нам выписали две. На вопрос, почему, нам резонно ответили, что звукотехников в аппаратной нельзя оставлять в стороне — они как участники программы по другую сторону стекла имеют право на свою бутылку.

Поначалу в аппаратной сидели три человека (продюсер и два звукотехника), но со временем мы стали обходиться двумя людьми, а потом и одним студийным менеджером. Часто в конце передачи он приносил свои извинения, что не смог одолеть больше трети или половины бутылки, и мы забирали оставшееся французское красное сухое, несли его наверх и вручали «ночнику».