Лет двадцать спустя, уже в Лондоне, я попал жить в английскую среду, и за мое дальнейшее воспитание взялась Карен, нашедшая в моих table manners немало изъянов. Сама она прошла выучку на юге Франции, в Каннах, на вилле месье Бастана, где она жила год как компаньонка его супруги мадам Бастан.

— В гостях за столом — поучала меня Карен, — нельзя начинать есть раньше хозяина или хозяйки. На званом обеде перед началом еды принято говорить комплименты по поводу поданных блюд, благодарить хозяев. Надо также ждать, пока всем присутствующим не разложили угощение по тарелкам.

Салфетки надо класть на колени, а не затыкать под воротник, ими можно только вытирать рот. Вилку держать в левой руке, зубцами вниз, нож в правой. Если нож не используется, вилку можно повернуть зубцами вверх.

Солить или перчить блюдо можно только сначала попробовав его, в противном случае это будет оскорблением для того, кто готовил.

Масло надо отрезать, а не соскабливать, используя специальный нож, и класть его на сервировочную тарелку, а не намазывать сразу на хлеб. Это делается для того, чтобы на масле не появились хлебные крошки. Сыр, так же как и масло, надо сначала отрезать и положить на свою тарелку, а только потом есть.

Белое или розовое вино в бокале можно держать за ножку, красное — за чашу бокала. Наливать себе не следует, нужно предложить вино соседям слева и справа. Пустую бутылку нельзя ставить в ведро со льдом вверх дном.

Закончив еду, нож и вилку надо положить на тарелку в положении часовой стрелки примерно на половину шестого, вилка зубцами вверх.

Все эти премудрости я пытался усвоить в свои 43 или 44 года. Возраст уже устоявшийся, не детский. В кровь и плоть знание не впиталось, оно осталось на поверхности. Table manners стали для меня чем-то вроде выходного костюма, который надевают по особым случаям, чтобы подчеркнуть торжественность события и не ударить в грязь лицом.

Соблюдать такое постоянно, из дня в день, казалось непосильной ношей, особенно еще и оттого, что мне нередко приходилось готовить и есть одному. Не станешь ведь перед самими собой выпендриваться.

«Счастье — в неведении», как сказал английский поэт XVIII века Томас Грей. Познав условности, я потерял неведение, а с ним и счастье незамутненного сознания природного человека. Еще Соломон заметил: «Кто умножает познания, умножает скорбь». Моей скорбью стала неотвязная наблюдательность. Я не мог уже просто сидеть за столом с собеседниками, но автоматически отмечал про себя все их ошибки и отклонения от этикета. У Альберта таких ошибок не было ни одной.