Далее следовал монолог, который Белановский произносил со злостью, объясняя, что таким, как я, вообще не надо жить, и жаль, что прошли те времена, когда за это полагался расстрел. Он был искренне раздражен, в голубых глазах не было заметно никакого врачебного интереса, и из всех человеческих чувств там искрилась только злость.
За все время в ГУЛАГе я не получил большей дозы ненависти и грубости, чем сейчас. Общаться приходилось с чекистами, надзирателями, следователями прокуратуры, в конце концов, я разговаривал с генералом КГБ Ландау — но такой бешеной ненависти и откровенного желания убить прямо сейчас и на месте не встречал никогда. И это исходило от человека, который считался психиатром.
Я уже не возражал и сидел, напрягшись, ожидая, когда он произнесет названия назначенных лекарств. Примерно с полчаса я выслушивал злобные выкрики Белановского, краснея от напряжения и подавляя в себе позывы ему ответить, а если точнее, то ударить. Наконец, «беседа с врачом» закончилась странным вопросом:
— Почему тебя к нам перевели?
— Не знаю, должно быть в бумагах.
Белановский честно разложил все бумаги из конверта на столе. Определения суда там не было.
Было распоряжение спецчасти МВД о переводе в Благовещенскую СПБ, что-то еще — но главного судебного документа, почему я должен был вообще находиться в СПБ, там не было. Это поставило Белановского в тупик. Ибо пусть он и мог честно сказать: «Я прежде всего чекист, а потом врач» — на самом деле он был прежде всего бюрократ, а потом чекист и только потом психиатр. Бюрократ без бумаг был ослепленным Полифемом — он ничего не видел и не понимал вокруг. Как и Белановский.
— У тебя есть определение суда? — уже вполне деловым тоном задал он вопрос.
— Было. Сожгли.
Белановский отправил санитара за медсестрой. Несчастная женщина, вся дрожа, путано объяснила нечто из фраз «положено — не положено», что, да, все бумаги сожгли.
Белановский помрачнел и скомандовал санитару:
— Отведи его в отделение…
По пути назад кусочки пазла, наконец, сложились. Определение пропало, конечно, в Свердловской тюрьме. Дабы не отвечать на запрос прокурора, вызванного жалобой мамы — почему свободный человек сидит в тюрьме, — определение попросту уничтожили. Ответом было: определения суда нет, есть распоряжение спецчасти перевести в ведение ГУПТУ УМВД Амурской области, учреждение ИЗ-23/1 СПБ. Этого достаточно, все по закону.
Становилась объяснимой и работа