Более того: Главная военная прокуратура предъявила ему обвинение в том, что он информировал Берию по вопросам, составляющим государственную тайну, в частности о дислокации, составе и предназначении войск. Бывший начальник Генштаба признал, что беседы такого рода с Берией действительно велись, но поскольку подобная информация в органах госбезопасности и без того имелась от прикомандированных к каждой части уполномоченных, то от обвинений в разглашении военной и государственной тайны Штеменко удалось отбиться.

Тем не менее обвинение в близости к поверженному сановнику сработало, хотя в своем письме на имя Н.С. Хрущева от 21 июля 1953 г., обнаруженном автором в архиве бывшего Общего отдела ЦК КПСС, генерал утверждал, что он «абсолютно не причастен к антипартийным и антигосударственным действиям подлейшего преступника Берии»[307].

Но в первую очередь сталинского фаворита заботила, конечно, прочная опора в органах безопасности и внутренних дел. К кадрам, расставленным еще с 1938–1939 гг., добавлялись новые, обязанные своим выдвижением ему и только ему. Тем более что с кончиной Сталина Берия добился нового объединения МВД и МТБ в одно министерство и вновь занял кресло министра внутренних дел СССР.

Как показывал на судебном процессе Гоглидзе, в марте 1953 г. назначенный начальником Третьего управления МВД СССР, Берия «полностью игнорировал прежний порядок назначения на руководящие посты работников по согласованию назначений с ЦК КПСС. Под видом слияния аппарата двух министерств были удалены почти все работники, прибывшие на работу в центральный аппарат из партийных органов в 1951–1952 годах, на руководящие посты были назначены люди, ранее уволенные из органов МТБ — МВД, и лица, освобожденные по указанию Берии из-под стражи… Берия недвусмысленно подчеркивал, что он прекратил ежовщину, придя на пост наркома внутренних дел в 1938 году, и теперь в 1953 г. прекращает игнатовщину, как бы не отличающуюся от ежовщины». Иначе говоря, он преодолевал «наследие» профессионального партийного работника, члена Президиума ЦК С.Д. Игнатьева, который возглавлял МГБ в 1951–1953 гг.

Раньше, под влиянием решений июльского пленума ЦК 1953 г., историки толковали эту меру однозначно: мол, тем самым Берия готовил базу, чтобы возвысить «органы» над партийными структурами, подмять последние под себя, подчинить. Как знать? Возможно, дело обстояло значительно проще: министр опять-таки следовал своим курсом и вытеснял из органов безопасности дилетантов, единственное достоинство которых состояло в том, что на работу их присылали партийные комитеты.