Ты не позволяешь технологии диктовать себе звук, ты позволяешь ей открыть тебе новое направление.

А как вам, Эдж, было вернуться в школу, в которой образовались U2?

Эдж: Я там не был много лет. Довольно необычные были ощущения. Кое-что почти не изменилось. Там-сям она поизносилась, но в целом все так, как я её запомнил. Сюда пришелся период формирования нашей группы, когда мы выясняли, складывается ли что-то между нами как музыкантами и авторами. То, что на меня нахлынуло, касалось в основном не музыки, а выстраивания отношений, дружбы, которая нас по-прежнему объединяет.

А вы, Джимми, вернулись в Хэдли Грэндж, место, которое является важной вехой в истории Zeppelin. Каковы были ваши ощущения?

Пейдж: Если честно, возвращение туда было очень эмоциональным моментом. Было интересно обойти это место, которое сегодня имеет обстановку, в то время как в свое время это была просто коробка. Очень волнительно было вернуться в зал. Это очень акустически объемный зал. Сразу понимаешь, какой там спектр звука. Просто хлопаешь в ладоши и слышишь естественную реверберацию.

Ближе к концу фильма, вы все играете цеппелиновскую “In My Time of Dying”. Как вы к этому пришли? Джимми, это была ваша затея?

Пейдж: Моя. Мы как раз упражнялись со слайдом, и я решил посмотреть, что из этого получится. Это могло получиться очень интересно. И, думаю, остальные тоже об этом догадывались.

Уайт: Это срослось из того, что мы играли слайдовые вещи. Мы сыграли “Bullet the Blue Sky”, довели её до крещендо, и это как бы подвело нас к тому, чтобы сыграть и эту вещь. Джимми научил нас, как её играть. В этот момент был полный контакт.