— Получается, в твоей судьбе всё произошло не благодаря, а вопреки обстоятельствам.

— Всё произошло каким-то странным образом — по-другому я не могу это назвать. Потому что, конечно, меня так мотало! Сейчас смотрю на одиннадцатиклассников, выпускников. Их спрашивают: а вы выбрали профессию? Я сама, знаешь, детям своих друзей иногда задаю этот вопрос, а потом думаю: ну что за ерунда?! Будто бы я не помню, как сама в девятом классе хотела стать эмчеэсовцем, в десятом классе узнавала, как поступить в институт на военного переводчика, потом пыталась попасть в школу пожарных, потом решила, что мне нужно стать стоматологом, участвовала во всех олимпиадах по химии, чтобы поступить в мединститут… А потом раз — и поняла, что это желание попробовать сразу много профессий и есть путь в театральный.

— Пожарный, эмчеэсовец… Какие-то мужские занятия тебя интересовали, Юля.

— Я же всегда дружила с парнями. У меня была и есть одна близкая подруга — Ирка Петушкова, мы с пятого класса несем нашу дружбу, она крестная моих детей. Вот мы с ней всегда дружили с мальчишками. У нас был двор — то, чего сейчас лишены наши дети. Они лишены двора, причем такого, чтобы утром ушел из дома — вечером вернулся.

— Ты, конечно, предводителем была? Вождь краснокожих.

— Я не была предводителем — может быть, потому что было много пацанов в компании и предводителями скорее были они. Но это такое странное ощущение братства, со стороны оно могло казаться грубым, дворовым, но на самом деле всё было очень нежно. Мы до сих пор созваниваемся, переписываемся. Правда, кого-то уже и в живых нет — все-таки дворовые ребята были, с разными судьбами.

— Мужское начало в тебе сохранилось?

— Я вообще очень люблю это «мужское начало», как ты говоришь. Мне нравится, когда оно присутствует в женщине. Потому что тогда она лишена каких-то мелких капризиков, каких-то вот таких моментов: «Я не могу встать в шесть утра, потому что я буду плохо себя чувствовать к вечеру». В начале карьеры меня это просто бесило, я думала: ну какая глупость, о чем вы говорите? Люди в войну жили, люди землю пахали. А потом поняла, что просто люди разные, надо быть терпимее. Но мне очень симпатичны те, кто готов рисковать в профессии. Знаешь, когда мы выпускали «Фигаро», Женя Миронов сильно заболел, несколько раз терял сознание за кулисами, мы его поднимали, и он выходил на сцену. Вот этот героизм мне очень симпатичен. Мне кажется, что в таком случае человек не на работу ходит, а просто живет этой жизнью, что гораздо честнее.