Ватутин работал и с командармами, и с командирами полков. Лично прорабатывал с ними важнейшие вопросы маневрирования войсками, уделяя особое внимание управлению и взаимодействию. Командующий требовал не только безукоризненного выполнения своих приказаний, директив, но и инициативы, предложений по укреплению обороны и обучению войск. И такие предложения поступали. Командно-штабные игры охватывали все большее число командиров, штабные тренировки сменялись практическими занятиями с боевой стрельбой, пристреливался каждый бугорок, каждая кочка. Бойцы учились вести артиллерийскую дуэль и отражать нападение танков. Ватутин особенно усиливал противотанковую оборону, ибо понимал, что все начнется с мощнейшей танковой атаки. Макеты «тигров», «пантер» стояли в тылах полков, и каждый солдат должен был изучить их уязвимые места. Началась обкатка бойцов танками. И не раз видели красноармейцы в окопе, через который проходил танк, рядом с молодым бойцом командующего. Сколько памяток бойцу написал в те дни Ватутин по вопросам боевого применения! В одной из них говорилось: «Да, танк идет на мой окоп, но я подорву его противотанковой гранатой, а если не удастся, отбегу по траншее или присяду; танк пройдёт надо мной, но я не задохнусь, не погибну в хорошо отрытом окопе, а потом распрямлюсь и вслед танку брошу вторую гранату. Если же испугаюсь, выбегу из окопа, танк уничтожит меня».

Часами не уходил командующий с позиций противотанковой артиллерии, требовал доведения до автоматизма всех операций, умения вести огонь, даже когда танки прорвутся через огневые позиции. Для обучения артиллерии требовались полигоны, и Ватутин создал такие. Почти весь личный состав истребительно-противотанковых полков прошел на них огневую подготовку с боевой стрельбой. Танкисты не только учились вести меткий огонь, но и заучивали все возможные пути маневра, отмечали мосты, овраги, возможные укрытия, ориентиры для стрельбы. От летчиков Ватутин требовал надежного взаимодействия с землей. Не только во всех дивизиях, но и в некоторых полках находились авиаторы 2-й воздушной армии генерала Красовского.

Вечерами, вернувшись в штаб фронта, Николай Федорович, еще не поужинав, садился за карту, придвигал к себе стопку донесений, других штабных документов. Хрущев в таких случаях возмущался больше всех.

— Так не пойдет, Николай Федорович, — говорил он. — Целый день не евши мотаешься по войскам, ползаешь по переднему краю, а добравшись домой — сразу за бумаги.

— Да кормит меня Глушаков, кормит, — отбивался Ватутин.