— Александр Михайлович! Проспим мы, упустим момент, — взволнованно убеждал он меня. — Противник не наступает. Скоро осень — и все наши планы сорвутся. Давайте бросим окапываться и начнем первыми. Сил у нас для этого достаточно.

Из ежедневных переговоров с Верховным Главнокомандующим я видел, что неспокоен и он. Один раз он сообщил мне, что ему позвонил Ватутин и настаивает, чтобы не позднее первых чисел июля начать наше наступление; далее Сталин сказал, что это предложение заслуживает самого серьезного внимания; что он приказал Ватутину подготовить и доложить свои предложения по Воронежскому фронту в Ставку...

22 июня Александр Михайлович убыл в Ставку, а Военный совет фронта начал выполнять приказание Верховного. Войска же ждали атаки.

Нет ничего мучительнее ожидания, особенно на войне. Сейчас, по прошествии многих лет, совершенно очевидно, что надо было ждать, терпеть.

Можно ли объяснить нетерпеливость, проявленную Ватутиным? С позиций того времени, думается, можно. Но только объяснить, а не оправдать. Николай Федорович был не прав. На сей раз эмоции возобладали над рассудком, и трудно сказать, чем бы закончилась Курская битва, нанеси мы так желаемый им упреждающий удар.

Справедливости ради надо сказать, что Ватутин отнюдь не отрицал выгоду, которую могли получить наши войска, если бы враг пошел первым. Более того, к первым числам июля у него самого появилась уверенность, что враг начнет наступление в ближайшие дни. Особенно его убедили в этом последние данные фронтовой разведки. Он сразу доложил свои сомнения в Ставку и с ее разрешения снова переключил все внимание на оборону. Сомнения на этот счет были развеяны после того, как в районе Воронежа лейтенант А.А. Кожевников сбил «раму» — немецкий самолет-разведчик. Летчик, на допросе которого присутствовал Ватутин, показал, что наступление непременно начнется в первых числах июля. Такие же сведения поступили и в Генеральный штаб. 2 июля в 2 часа 15 минут из Ставки было направлено войскам третье, очень короткое предупреждение:

«По имеющимся сведениям, немцы могут перейти в наступление на нашем фронте в период 3—6 июля.

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. Усилить разведку и наблюдение за противником с целью своевременного вскрытия его намерений.

2. Войскам и авиации быть в готовности к отражению возможного удара противника.

3. Об отданных распоряжениях донести».

В тот же день на Воронежский фронт вновь прибыл Василевский. День 3 июля прошел спокойно, а на следующий день после разговора с Жуковым Александр Михайлович поспешил поделиться с Ватутиным новостями, полученными с Центрального фронта.