Николай Федорович находился на КП 40-й армии. Здесь же кроме командующего 40-й армией генерала К.С. Москаленко были командующий 3-й гвардейской танковой армией генерал П.С. Рыбалко и командующий 27-й армией генерал С.Г. Трофименко. Ватутин в бинокль наблюдал за боем. Волна за волной на плацдарм шли немецкие бомбардировщики. Содрогалась земля от взрыва бомб и снарядов. Скрылись в облаке дыма и пыли наступающие части. Николай Федорович повернулся к генералам. Это их солдаты были там в огне...

— Спускайтесь в блиндаж, товарищи, — сказал он, тяжело вздохнув. — Я сейчас подойду. Через несколько минут.

Москаленко хотел было возразить, но, поняв, что командующий хочет остаться один, первый ушел с площадки наблюдения.

О чем думал в эти минуты Николай Федорович, можно только догадываться. Трудно, ох как трудно признаться даже самому себе, что допустил большую ошибку, даже если и существовали объективные причины. Как быть с совестью, с жизнью тысяч солдат, погибших на этом плацдарме по его приказу? Ох, как горько! Но надо думать. Думать и исправлять положение...

В чем же крылись причины неудач? Их анализировал Ватутин, анализировали в Ставке, анализировали и много лет спустя. Уже в наши дни К.С. Москаленко выделял из них две. Первое. Он отмечал, что противник регулярно прослушивал все наши переговоры, а указания Ватутина по дезинформации выполнялись плохо. Размеры плацдарма были весьма ограничены, авиация противника господствовала в воздухе, а самолеты 2-й воздушной армии действовали слабо из-за отдаленности аэродромов и нехватки горючего. В результате немцам удалось разгадать намерения противоборствующей стороны. Второе. За более чем двадцатисуточный промежуток между форсированием Днепра и началом наступления противник перебросил на угрожаемый участок значительные силы. Немцы сконцентрировали от Холопья до Ходорова 34-ю пехотную, 10-ю моторизованную и эсэсовскую танковую «Рейх» дивизии. Непосредственно в букринской излучине оборонялись 72, 112, 167, 225-я пехотные, 7, 19-я танковые и 20-я моторизованная дивизии. В районе Студниц, Бобрица действовали 3-я танковая и 57-я пехотная дивизии. Не говоря уже о подкреплении, которое противник подводил по хорошо проложенным коммуникациям. Не будем также забывать, что в немецких дивизиях почти всегда, и в том числе на Днепре, насчитывалось до 15 тыс. человек, а в наших в то время — не более 5 тысяч.

Всего этого Николай Федорович тогда просто не мог знать. Спустившись в блиндаж, он хмуро оглядел командующих армиями и твердо сказал: