Главный удар силами 1-й гвардейской, 18-й и 38-й армий наносился на Радомышль, Житомир, Бердичев, Жмеринку. Здесь же вводились в бой обе танковые армии. 60-я армия, усиленная 4-м гвардейским танковым корпусом, имела задачу выйти на реку Случь на участке Рогачев, Любар. 13-я армия наступала в направлении Коростень, Новоград-Волынский. 40-я и 27-я армии наносили удар на Белую Церковь, Христиновку, где должны были соединиться с войсками 2-го Украинского фронта.

Ватутин уже несколько суток жил этой операцией, забывал есть, спать, даже забросил физзарядку. Митя Глушаков, глядя на командующего, сам почернел и осунулся. Наладились наконец отношения и с генералом Боголюбовым. Тот видел, как переживает Ватутин, страстно желает реабилитировать себя за житомирскую неудачу, и не обижался, когда командующий по нескольку раз просматривал подготовленные штабом документы.

Зима в этом году выдалась капризная. Мороз сменялся оттепелями. Дул пронзительный ветер со снегом или с дождем. Раскисшие дороги быстро замерзали и так же быстро раскисали и были непроходимыми. Ватутин не щадил себя, работал сутками, мотался в любую погоду по войскам, и неудивительно, что скоро заболел. Держался он долго, и только один Митя Глушаков знал, как мучается командующий, сколько раз за сутки меняет мокрое белье. Больше всего Николай Федорович боялся, что свалится окончательно и будет отстранен от руководства операцией. Персональный инструктаж получили начмед фронта и ординарец, который теперь не отходил от командующего даже во время работы.

Жуков вспоминал: «Н.Ф. Ватутин, как я уже говорил, был прекрасный штабист. Он обладал завидной способностью коротко и ясно излагать свои мысли и к тому же имел на редкость красивый и четкий почерк. Большинство важных приказов, директив, донесений Верховному Главнокомандующему писал он сам. Я как раз застал его за составлением директивы о переходе в наступление главной группировки войск фронта в общем направлении на Винницу.

Николай Федорович работал в жарко натопленной хате, накинув на себя теплую бекешу. Посмотрев на него, я понял, что ему явно нездоровится.

Коротко познакомив Н.Ф. Ватутина с решением Ставки о развертывании действий на ближайший период и заслушав последние его коррективы к плану действий войск фронта, я посоветовал ему принять что-нибудь и сейчас же лечь, чтобы быть вполне работоспособным к началу наступления. Он согласился.

Выпив остатки крепкого чая с сушеной малиной и приняв пару таблеток аспирина, Николай Федорович ушел к себе в комнату. Мы с начальником штаба А.Н. Боголюбовым направились в оперативный отдел штаба, чтобы еще раз как следует разобраться в обстановке и проверить готовность войск к действиям.