15 марта. Прошлую ночь провел Л. Н. без сна, тоска в ногах, в животе. Температура утром была 36 и 1, вечером 36 и 5. Пульс 86. День он был вял, просматривал газеты и письма, диктовал письмо Лизе Оболенской, мало разговаривал.

Ездила с Машей и Колей от моря, туда пришла с Юлией Ивановной. Волны, прибой, зеленые оттенки. Невесело, ничто не трогает. Никакой весны тут не чувствуешь. То ли дело наша русская, торжественная весна, тронутся снега и льды, взломаются реки, потекут потоки, прилетят птицы, и вдруг всё, точно чудом, зазеленеет, зацветет, заживет… Здесь же немного теплей, чуть-чуть позеленей в парках, а то всё те же камни, те же корявые деревья, безжизненная почва и волнующее море.

Шила опять много.

19 марта. Жизнь так однообразна, что нечего записывать. Болезнь Л. Н. почти прошла, осталась слабость и иногда маленькое повышение до 37° температуры. Пульс утром 80, после еды 92–96. Аппетит большой, но ночи тревожные.

Относительно его расположения духа одно очевидно, что он мрачно молчалив. Беспрестанно застаю его сосредоточенно считающим удары пульса. Сегодня, бедненький, смотрел в окно на солнце и всё просил меня хоть на минутку отворить дверь террасы, но я не решилась, боюсь.

5 апреля. Еще прошло много времени с малыми событиями. Уехали 30 марта Таня и ее семья; 24-го приехал Андрюша. Здоровье Л. Н. почти в том же положении, только пульс очень учащен эти последние три дня. Лечения всякого – без конца. Ночи – вначале все тревожные, болят живот и ноги. И вот приходится растирать ноги, и это мне очень тяжело: спина болит, кровь к лицу приливает и делается истерическое состояние. Вообще всё отрицалось, когда здоровье было хорошо, а при первой серьезной болезни – всё пущено в ход. По три доктора собираются почти через день; уход трудный, и много нас, и все утомлены и заняты, и жизнь личная всех нас поглощена болезнью Л. Н. Он прежде всего писатель, излагатель мыслей, но на деле и в жизни – слабый человек, много слабее нас, простых смертных. Меня бы мучило то, что я писала и говорила одно, а живу и поступаю совершенно по-другому; а его это, кажется, не очень тревожит. Лишь бы не страдать, лишь бы жить, выздороветь… Какое внимание ко времени приемов лекарств, перемены компресса, какое старание питаться, спать, утолять боль!

Убийство министра внутренних дел Сипягина очень взволновало Л. Н.[145] Зло родит зло, и это действительно ужасно. Сегодня Л. Н. долго писал письмо великому князю Николаю Михайловичу и опять излагал ему, как и в письме государю, свои мысли о земельной собственности. Писал ему и о том, что убийство Сипягина может повлечь дальнейшее зло и надо прекратить его, переменив систему управления Россией.