14 июля. Не спала всю ночь и на волоске была от самоубийства. Как бы крайни ни были мои выражения о страданиях моих – всё будет мало. Вошел Лев Ник., и я ему сказала в страшном волнении, что на весах с одной стороны возвращение дневников, с другой – моя жизнь, пусть выбирает. И он выбрал, спасибо ему, и вернул дневники от Черткова. Я от волнения плохо наклеила тут то письмо, которое он принес мне сегодня утром; очень мне это жаль, но оно переписано в нескольких местах: и в книге писем Льва Ник. ко мне, мной переписанной, и экземпляр есть у дочери Тани.

Саша ездила к Черткову за дневниками с письмом от Льва Николаевича, но душа еще скорбит, и эта так ясно и твердо назревшая мысль о лишении себя жизни, я чувствую, будет всегда готова, если вновь уязвят меня в мои больные места сердца. Вот какой конец моей долгой, раньше такой счастливой супружеской жизни!.. Но еще не совсем конец; сегодняшнее письмо Льва Ник. ко мне – еще клочок прежнего счастья, но маленький, изношенный клочок!

Дневники запечатала моя дочь Таня, и завтра их повезут Таня с мужем в Тулу, в банк. Расписку напишут на имя Льва Ник. и его наследников, и расписку привезут ему же. Только бы меня опять не обманули; только бы опять тихонько не выманил этот иезуит Чертков у Льва Ник. эти дневники!

Третьи сутки ничего в рот не брала, и это почему-то всех тревожило, а это наименьшее… Всё дело в страстности и силе огорчения.

Сожалею и раскаиваюсь, что огорчила детей моих, Леву, Таню; особенно Таню; она опять так ласкова, сострадательна и добра ко мне! Я очень ее люблю. Надо разрешить Черткову бывать у нас, хотя мне это очень, очень тяжело и неприятно. Если я не разрешу свиданий, будет целая литература тайной и нежной переписки, что еще хуже.

15 июля. Всю ночь не спала, всё думала, что если Лев Ник. так легко взял назад в своем письме обещание не уехать от меня, то он так же легко будет брать назад все свои слова и обещания, и где же тогда верные, правдивые слова? Недаром я волнуюсь! Ведь обещал же он мне при Черткове, что отдаст дневники мне, и обманул, положив их в банк. Как же успокоиться и выздороветь, когда живешь под угрозами «уйду и уйду»?

Как жутко голова болит – затылок. Уж не нервный ли удар? Вот хорошо бы – только совсем бы насмерть. А больно душе быть убитой своим мужем. Сегодня утром, не спав всю ночь, я просила Льва Ник. отдать мне расписку от дневников, которые завтра свезут в банк, чтоб быть спокойной, что он опять не возьмет свое слово назад и не отдаст дневники Черткову, раз он так скоро и легко это делает, то есть берет слово назад. Он страшно рассердился, сказал мне: «Нет, это ни за что, ни за что», и сейчас же бежать.