В Кентербери короля приветствовали многочисленные дворяне и рыцари. Воскресным утром 27 мая он посетил англиканскую службу в кафедральном соборе, следующую ночь провел в Рочестере, чтобы въехать в Лондон в свой день рождения. Утром он проследовал Блэкхит, где собрались из окрестностей в 30 миль порядка 120 000 человек, радостно встречавших его. Отряд кавалеров начитывал уже больше двадцати тысяч, как конных, так и пеших. На протяжении оставшихся миль все размахивали оружием и неистово кричали. При вступлении в столицу короля встретили в торжественном одеянии лорд-мэр и члены городского совета, представители торговых гильдий и компаний. Толпы выстроились на протяжении всего пути. Людей было так много, что королевская процессия следовала через Сити семь часов, с двух пополудни до девяти вечера. Улицы были буквально устланы цветами, стены домов украшены гобеленами и коврами, колокола церквей беспрерывно звонили, а из фонтанов било вино. Звуки труб были слышны из окон и с балконов. Многие участники зрелища вспоминали, что такого шума им больше не приходилось слышать никогда. Вечером в честь возвращения Карла взрывали фейерверки. Размах праздника, повсеместно выражаемая радость извиняли шутливый комментарий молодого короля: «Выясняется, что это ни чья, а только моя вина, что я слишком долго находился за границей, тогда как весь народ так сердечно жаждал видеть меня дома». В торжествующей толпе присутствовал ученый и мемуарист Джон Эвлин: «Я стоял на Стренде и благодарил Бога, ведь это произошло без единой капли крови, благодаря той же армии, которая восстала против монарха. Это было божественным деянием, ибо такой реставрации не было ни в древней, ни в современной истории со времен возвращения евреев из вавилонского пленения» [13, I, 322]. В процессии рядом с королем находился его канцлер Хайд, больше других сделавший для того, чтобы возвращение состоялось. Триумф Карла был его триумфом.

В стране были «инакомыслящие», кто не испытывал удовлетворения от возвращения монарха [125, 38]: протестантские нонконформисты не были уверены в сохранении религиозной терпимости по отношению к ним, те, кто служили парламенту и протектору или имели отношение к гибели Карла I, опасались за имущество и даже жизнь. Часть армии не верила в то, что новая власть материально возблагодарит за службу. «Инакомыслящих», однако, было незначительное меньшинство, да и приходилось скрывать такое настроение, чтобы не стать жертвой роялистской толпы. «Истеричное возбуждение» масс немало беспокоило новую власть. В ряде мест насильственно отстранялись чиновники протектора под предлогом, что они не были назначены королем. Происходили выступления против огораживаний. Насилиям подвергались пуританские священники, в мае-июне было зафиксировано не менее пятнадцати нападений на квакеров. Возросло число расправ над ведьмами. Дурное поведение пьяной толпы во время торжеств осуждалось в двух королевских прокламациях [58, 126].