Исследователи, не находя подтверждения данным фактам по другим источникам, полагали их позднейшими выдумками и домыслами. К истине, вероятно, ближе другое утверждение – составители позднейших редакций «Сказания о Мамаевом побоище» вряд ли что-либо выдумывали, а использовали не дошедшие до нас источники – различные родословные записи, монастырские предания и другие подобные материалы.
У нас имеется уникальная возможность ощутить конкретную обстановку и быт Троицкой обители в сентябре 1380 г., благодаря тому что сохранился рукописный Стихирарь (собрание духовных стихов без нот). Он переписывался в Троицком монастыре чернецом Епифаном, которого Б. М. Клосс, не без оснований, отождествляет с первым агиографом Сергия – Епифанием Премудрым.[806] Поля данной рукописи испещрены различными пометками. Так, на листе 40, на котором проставлен номер 6-й тетради, читаем: «Месяца септябр[я] въ 21 день, в пяток, на память о агиос апостола Кондрата по литурги[и] почата бысть писать тетрать 6. В тожь [день] Симоновскии приездиль. Во тож день келарь поехалъ на Резань. Во тож день чернца ув[еща… В тож] день Исакии Андрониковъ приехалъ к намъ. Во тож день весть приде, яко Литва грядеть с агаряны… [В но]щь придоша две телезе со [мно] з[емъ] скрепень[емь] въ 1 час нощи». Начало новой 7-й тетради (на листе 48) отмечено следующей записью: «В лето 6888, месяца сентября 26, на память о агиос Иоанна Феолога, в среду, по вечере, початы бысть писати татрадь, 1 час нощи». На листе 96, в начале 12-й тетради, читаем на нижнем поле: «Почата, коли Епифана вином Левъ поилъ». На листе 129 внизу запись: «Ток-томышь».[807] Как указал Б. М. Клосс, определенный интерес представляет расчет времени работы Епифания. На переписку каждой тетради он тратил от трех до пяти дней.
В таком случае работу он начал в конце августа – начале сентября. Важное значение приобретает появление заметки о хане Тохтамыше. Хронологический расчет показывает, что она была записана примерно в ноябре 1380 г.[808]
К сожалению, эти записи, хотя и были известны историкам достаточно давно, не становились еще предметом изучения. Определенная попытка в этом направлении была предпринята лишь Н. С. Борисовым. Комментируя пометы на полях Троицкого Стихираря, в частности фразу о том, что «Литва грядеть с агаряны», он рисует следующую картину: «Когда слухи о намерении Ягайло двинуться на Москву дошли до князя Дмитрия, он обратился к Федору Си-моновскому, племяннику Сергия. Дмитрий просил Федора не медля поехать в Троицкий монастырь и уговорить дядю отправиться к Олегу Рязанскому с тем, чтобы убедить его воспрепятствовать намерениям Ягайло. Исполняя волю князя, симоновский игумен явился на Маковец и наедине беседовал с Сергием… Взвесив все, Сергий решил отправить в Рязань своего келаря – второго человека в обители после самого игумена. Вероятно, это был тот самый келарь Илья, о кончине которого летопись сообщает под 1384 г. Выслушав распоряжение игумена, Илья наскоро собрался и в тот же день поехал в Рязань. Вероятно, он имел при себе грамоту Сергия к Олегу… Вслед за Федором Симоновским из Москвы прибыл… Исакий… инок московского Андроникова монастыря… Не зная о миссии Феодора, он счел своим долгом сообщить Сергию те же тревожные вести. От него-то и узнали троицкие монахи о предполагаемом нападении Ягайло: сам Сергий не стал раньше времени разглашать привезенные Феодором новости. Встревоженные братья не спали; и когда среди ночи у ворот обители раздался шум и скрип телег, все переполошились».[809]