Но я не из тех людей, которые позволяют вытирать об себя ноги. Мои письменные протесты тут же полетели генпрокурору Союза, прокурору Москвы и прокурору Московской области, который как раз и среагировал оперативно, наложив арест на любые действия с участком. Вернувшись с турнира, я позвонил заместителю председателя Мособлисполкома Муравьеву и интересуюсь, каким образом моя земля без моего участия перешла в собственность другому человеку.

– Да, – с вызовом отвечает мне Муравьев. – Мы переоформили ваш участок.

– А на каком основании?! Он был оформлен в мою личную собственность, а вы забрали.

– Вы его не осваивали и мы забрали.

– Это не основание! Мой участок – хочу осваиваю, хочу – нет. Вы не имеете права.

– По нашим данным, вам уже выделяли участки, а вы их все время кому-то отдаете: то женам, то еще кому-то.

– Что вы говорите?! Я вам перезвоню завтра, и, будьте добры, представьте мне хоть одно доказательство этой информации.

Конечно, никаких подтверждений своим словам он не нашел и вынужден был признаться, что вернуть мне мой участок не может лишь потому, что решение о его выделении принимал Мособлисполком, а решение по переоформлению собственности подписал заместитель председателя правительства. Мне осталось только еще раз указать ему на ошибку и сообщить, что мое законное право на владение именно этой землей подписывал не заместитель председателя, а сам председатель.

– Так что убедительно прошу вас вернуть мне мою законную собственность! – Я закончил разговор и на следующий день снова улетел в очередную командировку.

В мое отсутствие пытались обрабатывать Наталью, уговаривали, увещевали, даже пеняли ей на то, что Светланов такой уважаемый человек, а мы не желаем пойти на уступки. Но жена проявила характер и категорически отказалась смотреть любые другие варианты. Возвратившись в Москву, я поехал в исполком Одинцовского района документально возвращать свою собственность и обнаружил, что кресло главного архитектора занимает все тот же товарищ Пальнов, который восемь лет назад с энтузиазмом лазил со мной по сугробам, помогая выбирать участок. Улыбаюсь ему приветливо, но все же пеняю:

– Как же вы допустили подобный произвол? Вы же мне помогали, ездили со мной, смотрели, советовали.

– Да понимаете, Анатолий Евгеньевич, мне сказали, что вы потеряли интерес, строиться не будете.

– А разве нельзя было спросить у меня лично?

– Как-то не смогли вас найти, – предлагает он мне странные объяснения. Надо заметить, что совместное зимнее приключение нас на какое-то время сблизило. Мы общались, я даже как-то навещал его в больнице. Потом жизнь развела из-за обоюдной занятости, но поверить в то, что человек меня искал, но не нашел, я не мог.