Хитрый прищур глаз, оценивающий взгляд, а затем незатейливый вопрос:

– Как узнал?

Вот тебе и ничего нет. Вот тебе и ищи сам. Все есть, все имеется, только придерживается и раздается по особым указаниям, о которых тебе докладывать, конечно, не собираются. По Сеньке одна шапка, а по Тольке, видимо, другая. Базавлюк, однако, оправдался:

– Понимаешь, в чем дело, там мэрии только однушки принадлежат, а трешки – Министерству судостроительной промышленности. Так что придется тебе с министром договориться, а я уж ему трешку в другом доме найду.

Министр сначала отказал, но потом, увидев, что в его ведомстве за эту жилплощадь началась чуть ли не драка, решил, что моя просьба пришлась как нельзя кстати, и согласился. Мне выдали разрешение на объединение квартир, и я приступил к консультациям с прорабом. Надо заметить, что человек этот, который общался со мной очень любезно, с готовностью отвечал на все вопросы и проявлял особое внимание; после моего самовольного появления на стройплощадке, видимо, получил указание больше таких прецедентов не допускать: ограждения укрепили и всячески старались скрыть происходящее за ними от посторонних глаз.

Единственное, что меня беспокоило в будущей жилплощади – это ее последний этаж. Ох уж это умение шахматиста предвидеть и просчитывать… Но прораб уверил меня, что кровлю укрепили по последней научной разработке какого-то серьезного ученого, и никакие, даже самые сильные, ливневые дожди не вызовут ни малейшего протекания. Но первой квартирой, в которой впоследствии протекла крыша, стала, конечно, моя. Хотя в данном случае худо получилось не без добра: в девяносто третьем году я обратился к Лужкову за разрешением надстроить мансарду, и с тех пор, если в моем любимом двухэтажном доме и случаются бытовые проблемы, то они никоим образом не связаны с количеством низвергающейся с неба воды.

Возможно, прочитав этот рассказ, читатель не найдет мои злоключения слишком серьезными. Да, я не сгущал краски и не пытался представить все хуже, чем это было на самом деле. Но, поверьте, очень сложно передать печатным текстом свои ощущения, когда тебя на протяжении долгого времени встречает в кабинете равнодушно-раздраженное лицо и недовольным голосом изрекает: «Ну что вы все ходите и ходите?! Я же сказал: нет у меня ничего!» А ты понимаешь, что это ложь и лукавство, тебе просто не хотят идти навстречу. Почему? Причин может быть много: желание насладиться своей властью, какая-то зависть, да просто стиль поведения, который был принят у чиновников в Советском Союзе по отношению к людям.