„Что-о-о?“ — завопила я.

„Ну, я же говорю тебе, что у него звездная болезнь. Видишь опять, что он вытворяет и каково мне живется?.. Да, ладно тебе-то, хватит… Хоть меня пожалей. Поверь, что он тебя очень ценит… Успокойся да и работай“…»

Но на этот раз мне было слишком обидно. Андрей никогда не был со мной нежен или особенно предупредителен. Об этом я и не мечтала. А потому тем более запомнила, как в Москве, сидя за столом у моих родителей, он единственный раз сказал не мне, а моему отцу, хитро прищурившись: «Ев-гень Данилыч, а Ольга-то молодец. Она удивительно меня понимает». А теперь, когда я была уже матерью двоих детей, со мной не советовались и не разговаривали, а отчитывали, как школьницу… Тем более, что я всегда считала книгу сырой, а Андрей был ею доволен в Москве и на эту книгу заключал договоры в издательствах. Но, в конце концов, это не моя книга. И почему бы ему всерьез не поработать над текстом самому тоже, когда мы уже близки к финишу. Я все-таки годы собирала, записывала и систематизировала все, что он говорил мне или при мне. И за эту работу, в конце концов, я получаю свои 50 %…

С этими мыслями я укладывалась спать, мечтая оказаться дома. Но утром неожиданно для меня Андрей проснулся милым, доброжелательным и приятным во всех отношениях, точно вчера не произошло ничего экстраординарного… Чудеса… Мы ворковали втроем, обсуждая все те же проблемы их будущего на Западе и воссоединения их семьи… А на второй день вечером Андрею стало плохо…

Мы опять куда-то ходили, а когда вернулись, Лариса спустилась вниз из их комнатки и раздраженно сказала, что Андрей жалуется на боли в сердце. В моем присутствии это было впервые.

«Лара, а что с ним? — испуганно поинтересовалась я. — Может быть, надо вызывать неотложку?»

«Какую неотложку? — еще более раздраженно отвечала она. — Да нет у него ничего. Только притворяется, чтобы внимание привлечь».

«Слушай, а ты уверена?» — снова занудила я.

«Да он здоров, как бык. Не волнуйся. Это он меня похоронит. Ты знаешь, какое у меня сердце?»…

Я неуверенно потопталась на месте, а потом все-таки поднялась по лестнице наверх посмотреть, что там… Когда я увидела Андрея, сердце мое подскочило к горлу — он был белого цвета, сжимал зубы от боли… «Андрей, вам надо вызывать неотложку», — завопила я, бросаясь вниз.

«Лара, ты совсем спятила. Ему, действительно плохо. Ты что? Я тебе говорю точно — вызывай немедленно неотложку».

«Да что ты придумываешь? Вот увидишь, что я права, и ничего у него нет. Только денег полно заплатим за эту неотложку»… Я знала, что никакой медицинской страховки у Тарковских не было, так как деньги платились ими только за удовольствия. А мои практические соображения по этому поводу, конечно, не принимались во внимание. Но, как бы-то ни было, сейчас нужно было раскрыть кошелек: «Я тебе говорю: ВЫЗЫВАЕМ!» И я бросилась к телефону…