Врачи приехали, и Лариса, спускаясь потом вниз вместе с ними, поглядывала на меня торжествующе… Закрыв за ними дверь, она усмехнулась: «Ну, что я тебе говорила? У него нормальное давление и все в порядке. Ну, сделали ему какой-то укол… Он болен… Ха-ха-ха»… Я снова поползла наверх… Андрей лежал на кровати, в крошечной комнатенке под крышей, усталый и грустный… Лицо как будто порозовело, и он сказал, что боль в области сердца поменьше… Вот тебе и семейное счастье! Я-то, по простоте душевной, мыслила его иначе…

Потом, когда через полтора года он заболел так серьезно и безнадежно, я вспоминала тот вечер и думала также, как думаю теперь, что, может быть, уже тогда был первый сигнал. Может быть, незаметно притаившаяся опухоль коснулась какого-то нерва… Может быть, если бы у них была страховка, им следовало уже тогда исследовать его, выяснив причину того тревожного состояния, в котором он был тогда. Я это видела собственными глазами. Но… Деньги копились на иные цели…

А уехала я тогда домой продолжать работу с радостью, точно освободившись от тяжелых видений…

Московские перезвоны

Московские перезвоны

Я перескочила к своей последней поездке в Лондон, минуя рассказ об одной встрече с моими «милыми» соотечественниками еще на закрытии роттердамского фестиваля.

Итак, поскольку, как я писала выше, мое пребывание на фестивале было обозначено не только работой с Тарковскими, но и моей собственной пресс-конференцией в связи со статьей, озаглавленной в «Фолкскранте»: «Хороший советский фильм нельзя увидеть в России», то я была приглашена на торжественное закрытие, куда мы отправились вместе с Арьеном. А недавно приехавший «незаконный» русский муж оставался с детьми.

Мы с Арьеном подходили к Хилггону, где был организован банкет и услышали рядом русскую речь, что по тем временам было большой редкостью. Я вопросительно посмотрела на Арьена, а он сказал, что скорее всею это моряки. Войдя в Хилтон, я тут же пошла к телефонам, чтобы позвонить домой и узнать, как там дела… Потом мы поднялись в банкетный зал, взяли по бокалу вина, и все было очень славненько…

Как вдруг ко мне подошли «двое в штатском», также «вооруженные» бокалами, и неожиданно обратились ко мне на том самом чисто русском языке, который мы недавно услышали, приближаясь к цели нашего путешествия: «Ну, что же, Ольга Евгеньевна, значит наш хороший фильм нельзя увидеть в России?»… Я внутренне ахнула, тем более, что мне предстояла поездка в Москву, и все это не было тогда шуткой… Я их не знала, но они знали меня и обращались ко мне по имени отчеству, тут же спросив: «А вы сейчас разговаривали внизу по телефону со своим мужем?» «Да», — отвечала я, сделав моим математическим умом ход вперед и сообразив к чему они клонят (не забудьте, что я официально уехала в Голландию с голландским мужем!). «И что же он так хорошо говорит по-русски? Мы были рядом и случайно услышали родную речь совсем без акцента», на что я естественно парировала: «Нет, почему же? Он, конечно, говорит с акцентом, но я говорю без акцента и полагаю, что вы слышали меня, а не его?»